Неделю спустя я уже привычно седлала лошадь у конюшни доходного дома в получасе езды от главного входа обители. Комната плюс стойло для купленной кобылки обошлись мне в половину аванса. Но я оплатила их сразу на полгода вперед. Еще четверть денег съела собственно покупка лошади. Итого у меня осталась астрономическая, по моим меркам, сумма, вполне достаточная для того, чтобы полгода покрывать мои скромные потребности.

Убийцы меня больше не беспокоили. Так же как и ведущая потока, действительно укатившая в какие-то дебри вместо меня. Работа в лаборатории декана была более чем интересной. Предварительное распределение желающих учиться в обители – спокойным. В общем, моя старая новая жизнь внезапно покатилась по ровной дороге вместо тех колдобин на грани выживания, по которым я скакала до своей смерти.

Вот только особой радости мне все это не приносило. С каждым днем будущие студенты поглядывали на меня с более заметным опасением, а прочие ассистенты и персонал обители старались обходить. Еще бы. Та холодно-отстраненная маска, которую я ежедневно встречала в зеркале по утрам, сама по себе способна отпугнуть кого угодно. А если эту рожу скорчил некромант с двумя дарами, внезапно проскочивший последнюю ступень посвящения, желание общаться пропадает напрочь.

Поначалу я пыталась как-то бороться с этим наследием чужой жизни. Но длилось это всего несколько дней. Потом я плюнула и решила оставить все как есть. В любом случае чем меньше окружающие знают, что я чувствую и о чем думаю, тем лучше в первую очередь для меня же. Мало ли что и кому может взбрести в голову, а законы против одержимых никто не отменял.

Вот только сны отказывались подчиняться железному самоконтролю. Почти каждую ночь я возвращалась в ту, уже закончившуюся жизнь. Снова смеялась над злоключениями Альва, гоняла по тренировочному залу Роя, обсуждала какую-то ерунду с Торией, рассказывала об артефакторике отцу. Эти сны оставляли слабое горько-сладкое послевкусие, как и приятные воспоминания.

Но были и другие сны. Сны, в которых меня бросало то в жар, то в холод под укоряющим взглядом золотистых глаз. И немой вопрос, на который я не знала ответ: «Какое ты имела право все решить за меня?» После такого я просыпалась в холодном поту и до утра сидела во тьме за столом, бездумно уставившись в темный прямоугольник окна.

Разум подсказывал, что однажды воспоминания уснут. И я больше не буду машинально искать в толпе медовые глаза. Разум был прав. А душа молчала. И в какой-то момент я поняла, что души у меня больше нет. Она осталась там, у парня с золотыми глазами.

Дни проходили, незаметно превращаясь в недели. Я втянулась в новый ритм. Иногда даже перекидывалась с коллегами парой ничего не значащих фраз и перестала нервно сжимать кулак, сообразив, что кто-то стоит у меня за спиной.

Но все так же инстинктивно выбирала места с хорошим обзором в таверне и скользила одинаково равнодушным взглядом и по стенам, и по лицам. Того, кого я хотела бы увидеть, здесь быть не могло по определению, а все остальные мало меня интересовали.

По утрам я приезжала в обитель. Наводила порядок в лаборатории посвященного Дэкса. Загоняла обратно в клетки забытых им подопытных зомби. Иногда развеивала неучтенных призраков или распугивала мелкую нечисть, которую как магнитом тянуло на ауру магии смерти.

Во всем, что касалось порядка и безопасности, посвященный Дэкс был более чем беспечен. Порой, гоняясь за очередным плодом его экспериментов, я удивлялась, как при таком наплевательском отношении к технике безопасности он вообще умудрился дожить до столь преклонных лет. Впрочем, однажды я увидела, как он машинально, будто от назойливой мухи, отмахнулся от вырвавшегося из антимагической клетки лича. За те пять минут, пока я подметала прах, оставшийся и от нежити, и от клетки, подобные вопросы оставили меня навсегда.

Зато научиться у декана можно было многому, и я пользовалась этой возможностью при любом удобном случае.

После обеда я шла в приемную обители, сменяя затурканную абитуриентами ассистентку с кафедры целителей. Вот уж кто всегда встречал меня, как жаворонок рассвет: счастливой, хоть и немного вымученной улыбкой. Там я обычно и обедала, пользуясь тем, что поток будущих студентов к вечеру сильно слабел.

Так вышло и сегодня. Снабдив десяток соискателей стандартным пакетом документов и контрактов и еще дюжину отправив восвояси ни с чем, я убедилась, что за дверью больше никого нет, и достала свой нехитрый обед. Мои доходы теперь позволяли не экономить на еде, да и вообще не слишком экономить. Но мне было банально лень куда-то идти, чтобы всего лишь поесть. Поэтому по дороге в академию я обычно покупала несколько лепешек, кусок сыра или мяса и какие-то фрукты. Этим и обедала в промежутке между приемом будущих студентов и вечерними работами в лаборатории Дэкса. А когда я возвращалась домой, остатки этого изобилия превращались в поздний ужин.

Но на этот раз, едва я поднесла ко рту кусок лепешки с толстым ломтем ветчины, как дверь снова распахнулась.