Я сцапала какой-то пирожок и, откусив внушительный кусок, лениво уставилась в окно. Но в полной мере насладиться видами мне не удалось: едва я расслабленно откинулась на подушки, как мой рай на колесах довольно резко остановился. Подавившись крошкой, я закашлялась, судорожно пытаясь вдохнуть. Снаружи донеслись какие-то голоса, быстро набирающие как громкость, так и злость. Услыхав несколько фраз, опознанных чужой памятью как «Во имя магии! В моем присутствии! Да как они смеют!», я распахнула дверцу и спрыгнула с высокой подножки на дорогу.

– Что тут происходит?

– Тиса Лира! – На бородатой физиономии кучера был написан настоящий ужас.

– Лира! – в один голос с ним воскликнул Орлей и, сбросив с плеча потертый баул, шагнул ко мне.

Я отскочила, предупреждающе выставив вперед руку.

– Говорил же вам, высокородный тис! Не велено! – взвыл Вилий.

Он схватился одной рукой за какую-то фиговину возле своего сиденья и по-кошачьи плавным движением слетел с трехметровой высоты, мгновенно преградив Орлею путь.

– Тиса Мэй! – вмешался привратник. Вот уж кто никакого пиетета перед вздорной девицей, в которую меня угораздило вселиться, не испытывал. – Уберите свой экипаж. Вы блокируете ворота!

Я не стала разбираться, что в очередной раз взбрело в голову ненормальному поклоннику.

– Вы мешаете мне проехать, тис Орлей, – холодно уронила я и развернулась к карете.

Гордо удалиться мне помешало то, что вход красовался где-то на уровне моего носа. «Тьфу ты! Совсем забыла про особенности здешних повозок!» Но мое затруднение заметил Вилий. Не тратя времени на поиски лестницы, которая болталась где-то за моими сундуками, он подставил сцепленные ладони. Затолкав принесенное из прошлой жизни уважение к человеческому достоинству куда подальше, я наступила на импровизированную подножку и буквально взлетела вверх. Благо какая-никакая мышечная память у меня сохранилась, и я, чуть изогнувшись, все же оказалась в салоне и даже в вертикальном положении.

– Простите, тиса Лира! Простите! – тут же завелся кучер, видимо, тоже сообразив, что перестарался. – Я и забыл, какая вы легкая! Я же все больше вашей матушке…

– Все хорошо, Вилий! Поехали, – улыбнулась я сверху.

Лучше бы я этого не делала. Дядька застыл с отвисшей челюстью как памятник шоку.

– Вилий?

– Высокородная тиса не сердится? – брякнул тот.

– Не сердится. Поехали уже, – закатила глаза я и захлопнула дверцу.

Я понимала, что раз за разом вылетаю из образа. И наследственная память говорила то же самое, одну за другой подкидывая все более безумные сценки отвратительного поведения настоящей Лиры. Я откинулась на мягкие подушки и устало прикрыла глаза.

Девчонка, оставившая мне свое тело, обладала гнусным характером. Одних она презирала по так называемому праву рождения. Других из-за отсутствия у них магического дара. А третьих и вовсе просто так. Во Вселенной существовал только один человек, которого Лира Мэй искренне и беззаветно любила и уважала, – она сама. И я все сильнее сомневалась, что мне удастся достаточно достоверно изобразить этот эталон эгоизма.

«Значит, все-таки скандал, – обреченно подумала я. – Не жила в нормальной семье, нечего и начинать… Хорошо, что побрякушки в поясной сумке, а не в сундуках».

О Викторе, оставшемся стоять посреди подъездной аллеи академии, я так и не вспомнила за все четыре часа дороги.

Чем ближе мы подъезжали к загородному поместью семейства Мэй, тем неуютнее мне было в роскошной карете. Я чувствовала себя воровкой, забравшейся в богатый дом, которую вот-вот поймает за шкирку его хозяин. И ладно, если этот хозяин просто даст мне по шее и пинком выставит за ворота. А ведь может и стражу позвать. Есть же и тут так называемые охоронники. Пусть чужая память и не знала, занимаются ли они двоедушниками вроде меня, или для этого есть какое-нибудь отдельное подразделение.

Благодаря таким размышлениям скандал и последующий побег из «родительского» дома казались мне все более привлекательной перспективой. Когда карета въехала под высокую арку поместья, я додумалась до того, что зря вообще сюда поехала.

Решив, что больной зуб предпочтительнее выдергивать быстро, я, не дожидаясь, пока экипаж окончательно остановится, распахнула дверцу и спрыгнула на мелкий гравий аллеи.

– Мама! Папа! Я вернулась! – возвестила я с самым счастливым выражением на физиономии, на какое только была способна.

– Доченька? – Высокая полная женщина воззрилась на меня с крайним удивлением.

Крупный мужчина, как подсказала память, доставшийся мне в наследство отец, владел собой куда лучше, но и он удивленно вздернул бровь. Зато сестра, точная копия матушки, только помоложе, всем своим видом выражала недоверие. «Вот с ней точно будут проблемы, – мгновенно поняла я. – Еще одна причина не задерживаться».