Я с трудом подавила желание тоже перепорхнуть через сонное сборище. Во-первых, отсутствовала уверенность, что я смогу это сделать так же легко и непринужденно, как в прошлой жизни. Все же настолько далеко мои эксперименты с Зеленым даром пока не заходили. Во-вторых, не хотелось в случае успеха объяснять Тории, откуда такие познания. И без того придется подкинуть ей пищу для размышлений. Да не раз, прежде чем она привыкнет, что Лира Мэй больше не носит кричащие тряпки, не интересуется парнями, а еще, вот ужас-то, учится, зараза такая.

Притормозив у большой доски объявлений, висевшей у самого входа, первое блюдо этой самой пищи я и сотворила. То есть подхватила стилус и аккуратно вывела напротив своей фамилии: «Артефакторика».

– Ты с ума сошла?! – не разочаровала меня Тория, едва не уронив свой собственный стилус.

– Вовсе нет, – в очередной раз пожала плечами я и прошла к столу.

«Не слишком ли сильно я изменилась за лето?» – подумала я минут двадцать спустя, вяло ковыряясь в тарелке с салатом. Почти каждый с нашего потока, кто подходил к спискам, таращился в мою сторону. Но сделанного было не исправить. К тому же я сильно подозревала, что мне удалось бы избежать удивленных взглядов, только написав «жена-хозяйка». А уж учиться на такую, с позволения сказать, специальность я не желала категорически. Прямо-таки до смерти не желала, да простит мне Последняя Гостья этот корявый каламбур.

Впрочем, как показало будущее, беспокоилась я совершенно зря. Тория мгновенно разнесла по академии новую сплетню: за Мэй всерьез взялись родители. И это объяснение устроило моих однокашников в полной мере. Зато чего стоило ошалевшее выражение на физиономии профессора Лерроя, когда он на вводном занятии зачитывал списки. Я чувствовала себя отомщенной за «жену-хозяйку» целых десять минут…

– Вы уверены, Мэй? – переспросил он, от удивления опустив привычное «тиса».

– Без сомнения, профессор Леррой, – пряча злорадную улыбку, склонила голову я и, не сдержавшись, ехидно добавила: – Вы же просили вас удивить. И отец мой выбор одобрил.

– Что ж. У вас получилось. Вы меня удивили, – взял себя в руки профессор. – И удивите еще больше, если останетесь в этих стенах после зачетной недели первого семестра.

– Я постараюсь, профессор Леррой, – захлопала ресницами я.

– Постараться придется, – кивнул он и отвернулся.

Но и потом, одну за другой зачитывая фамилии студентов нашего потока и сразу на месте заполняя индивидуальные расписания, старик поглядывал в мою сторону. Однако не с подозрением, как я опасалась, а скорее заинтересованно. От этого я чувствовала себя и отомщенной и счастливой одновременно и буквально нежилась в этих взглядах как разомлевшая кошка.

Как уже было сказано, почивать на лаврах мне довелось ровно десять минут.

– Тис Орлей выразил желание составить компанию нашей любительнице сюрпризов, – провозгласил Леррой и расплылся в понимающей ухмылке.

Я мысленно выругалась. Не иначе как проф решил, что я записалась на артефакторику в надежде и дальше списывать все подряд у Орлея!

– Имейте в виду, Виктор, и вы тоже, тиса Мэй, – подтвердил мои подозрения профессор, – на втором курсе никто не будет смотреть сквозь пальцы на ваши бездарные хитрости. Вам просто не дадут такой возможности.

– И в мыслях не было, – проворчала я.

– Очень на это надеюсь, – хмыкнул Леррой. – Вы же обещали меня удивить.

– Обязательно, профессор, – огрызнулась я, спиной чувствуя горящий взгляд Орлея.

К концу вводного занятия хорошее настроение покинуло меня окончательно. Мало того что большинство лекций все равно оставались общими для всего потока, а значит, от внимания обиженных вчера оболтусов мне не отвертеться. Так еще и желание заниматься артефакторикой выразили всего двое: я и Орлей.

Теперь-то я поняла, что имелось в виду в брошюрке по специальностям, где артефакторику называли не только крайне сложной, но и очень редкой профессией. «Интересно, Орлей сам надумал или записался на этот курс исключительно ради моей скромной персоны? – зло размышляла я, почти не слушая, что там вещает Леррой о правилах и наказаниях в этом году. – Одна надежда, что, переоценив свои силы, прилипала вылетит из академии после первого семестра и я наконец буду избавлена от его назойливого внимания. В любом случае, если он полагает, что я буду бегать к нему за подсказками, как прежняя Лира, то он очень сильно просчитался».

Последняя мысль несколько примирила меня с действительностью, и я раскрыла свое расписание. Стоило все же разобраться, что ждет меня завтра и какие книги надо будет брать в библиотеке.

Судьба оказалась милостива к моим нервам хоть в чем-то. Преподаватель по артефакторике должен был прибыть в академию только на следующей неделе. Никто не ожидал, что на нашем потоке найдутся самоубийцы, выбравшие из обширного списка эту специальность. Сей факт хоть и ненадолго, но отодвинул неизбежные встречи с Орлеем и, пожалуй, спас меня от костра. Потому что, если бы мне ко всем посыпавшимся мелким проблемам пришлось еще и каждый день посещать лекции, предназначенные исключительно для нас двоих, я бы точно кого-нибудь прибила.