Итак, род Ликаст. Ни в чем предосудительном не замечен. Люди спокойные. В меру богатые, в меру одаренные. Жили себе и жили, как все. Двадцать три года назад глава рода женился. И вот тут-то и начались странности. Через год или два после пышной свадьбы семейство вдруг забросило светскую жизнь и переехало в загородное поместье. И все бы ничего, но больше они в столицу так и не приезжали. Казалось бы, о них должны забыть. Но нет… Через несколько лет после скоропалительного отъезда общество буквально взорвала страшная новость: когда глава рода находился в отъезде, некие негодяи ворвались в особняк, зверски убили его супругу и бо́льшую часть слуг. Каким-то чудом удалось спастись только восьмилетнему наследнику. Ликаст-старший впал в паранойю. Никого не принимал, ни с кем не общался несколько лет. А потом вдруг поспешно женился вновь, и все пришло в относительную норму: ничем не примечательное семейство провинциальных аристократов. Вот только наследником рода стал ребенок, рожденный второй супругой тиса Ликаста. А о старшем сыне и первой жене все будто забыли.

– Как тебе история? – завершила рассказ Тория, пристально вглядываясь в мое лицо.

– Дурацкая история, – пожала плечами я. – Но я ведь тебя не об этом спрашивала. Меня удивило, почему Ликаст так слушается Роя. А ты мне всю его семейную хронику вывалила. И на вопрос так и не ответила, – не удержалась под конец от маленькой шпильки я. При всем моем самообладании внимательный взгляд эмпата нервировал.

– Дружат они, – буркнула Тори, слегка смутившись.

Шпилька попала точно в цель, но меня это не порадовало. Я-то рассчитывала узнать, что кроется за странным поведением парня. А вместо этого получила экскурс в его семейные дела. Выводы напрашивались весьма простые. Тис женился по расчету, потом жену угробил. А неугодный сын случайно выжил. Наемники там просчитались или мальчишка успел сбежать, не суть важно, но второй раз такой номер тис провернуть не рискнул и попросту отстранил сына от наследования. Благо мать умерла и заступаться за него было некому. Немного удивляло, почему не вмешались родственники погибшей женщины, но кто знает, какие тут причины. Вон мои родственнички из прошлой жизни вообще премию обещали тому, кто меня «очистит». Слава Последней Гостье, об этом узнали в обители и цеховая солидарность меня спасла.

Больше мы эту тему в тот вечер не поднимали. Но я видела, как хмурилась Тория за ужином и как сразу после него побежала в сторону главного входа, и была уверена, что еще услышу от нее о семейных скелетах в шкафу семьи Ликастов. А вот в том, что мне нужно это знать, уверенности не хватало. Как и в том, что я вообще имею право совать свой нос в чужие тайны. Но Тори уже взяла след, и остановить ее мне было не под силу.

– Какой, однако, интересный эффект. – Удивленный голос профессора Лэнгли напомнил мне, что посторонние воспоминания не самое лучшее, чем можно заняться на практических занятиях по артефакторике.

Я покосилась на свои пальцы и мысленно выругалась. Задумавшись, я сплавила два камня, совершенно не подумав, что они вроде как считаются несовместимыми. Камешки оказались очень даже совместимыми, и теперь получившаяся капля светилась мягким, но довольно ярким светом.

– Что вы добавили для стабилизации?

Профессор Лэнгли присел рядом, перекрыв обзор Виктору, но даже не заметив этого.

«Если бы я сама знала», – мысленно огрызнулась я, лихорадочно разглядывая собственное творение. Но ничего, кроме собственной волосинки, неведомо как угодившей в конструкцию, не видела.

– А… Уже вижу. Что ж. Смело. Очень смело, – покивал Лэнгли и вдруг обернулся к Виктору: – Вы на сегодня можете быть свободны, тис… э-э-э… молодой человек.

Виктор моргнул, но спорить не стал и под нетерпеливым взглядом профа быстро вымелся из класса.

– Читали трактат Ризали? – Профессор отобрал у меня свежесозданного светлячка и легко провел пальцем по волоску, вплавившемуся в поверхность гладкого камня. В вопросе было больше утверждения, чем собственно вопроса, поэтому я не посчитала нужным ответить, лихорадочно соображая, что или кто такой Ризали. – Я собирался показать вам его работы только на будущий год. Однако вы все больше и больше меня радуете. Жажда знаний непобедима?

– Знания – единственная ценность в этом мире, – равнодушно отозвалась я, повторив слова самого Лэнгли.

– Верно, – хмыкнул он и неожиданно сменил тему. – Как вы думаете, Лира, стоит ли рассказывать глупцу про радость понимания? Бездарку об ощущении мощи на кончиках пальцев, когда вокруг кольца зарождается магическое плетение?

Я на мгновение замешкалась, резкий переход выбил меня из колеи. Но все же ответила:

– Вряд ли. Они не поймут.

– Верно, – с заметным удовлетворением кивнул он. – А теперь представьте, что таких глупцов-бездарков толпа. А вас, знающих истинную силу магии, – единицы. Вам читали историю… Да вы и без этого отличаетесь острым умом. Что обычно делает толпа с теми, кто от них отличается?

– Толпа их не любит, – помимо воли признала я.

– Толпа их убивает, – жестко поправил Лэнгли.

– Не всегда…