Обиженный Бакс во мне молчал, и я, валяясь на кровати, неторопливо раскидала события экскурсии по виртуальным коробкам с надписями «хорошее» и «не очень». Хорошего получилось не так уж и мало: голубое небо, солнце, воздух… Так что осталось только придумать, как выбить из Дамблдора амулет и лыжу! Я же теперь всё в округе знаю! На черта мне экскурсовод?

Бакс продолжал манкировать своими обязанностями, а потому я изредка посматривала на часы. Наконец, решив, что время пришло, я встала с кровати. Я же не Бакс! Сказала, что пойду в кино – и пойду! А смыться вполне имею право, когда до меня дела никому не будет.

– Бакс! – позвала я. И распорядилась: – В закуток коридора перед столовой!

Там и оказалась. А что? Он хоть и полу, но фамилиар! Так что обязан!

В столовой я плюхнулась на своё место, поздоровалась со змеиным окружением и с удивлением осмотрела помещение. Странно как-то… Кинозал полон народа, а кино отсутствует. Кинщик заболел?

Мои сомнения почти подтвердила ближайшая змея.

– Техники что-то улучшают и меняют. Просили подождать минут десять-пятнадцать. И если уж так сложилось, не соблаговолите ли вы поведать нам подходящую легенду с вашего Листа? Мы все очень просим.

В матери-змеи я не метила и, понятно, рассказывать что-либо неприятным мне змеям не собиралась. Но тут вмешался Бакс.

«Расскажи, Таня. И я с удовольствием послушаю».

Змей, конечно, можно было легко послать вдоль тела поперёк. Но вот с Баксом мы как бы пребывали в ссоре, а отношения налаживать было необходимо.

– Страшную легенду? – уточнила я.

– Если можно – ужасную, – усугубила змея.

– Ладно…

Говорят, что греки и римляне очень быстро и где попало строили амфитеатры. Но сомнительно, чтобы им удалось превзойти время возведения трёхрядного мини-зальчика передо мной. Секунд за десять змеи управились! И тишина неестественная наступила…

«Я барьер поставил, – сообщил Бакс. – Чтоб не лезли. Давай».

Окинув мрачным взглядом своих слушательниц, я отчётливо рыкнула и заявила:

– Легенды пусть записывают историки. Я расскажу вам быль…

«Класс! – восхитился Бакс. – У всех пульс и давление попёрли!»

О чём рассказывать, я решила как-то сразу. Все в детстве обожали страшилки типа «гроб на колёсиках». Ещё мне «чёрная-пречёрная куча угля» запомнилась. Вот нечто среднее я поведала замогильным голосом благодарным и чувствительным змейкам.

– В одном старом-престаром городке жила странная семья… Но самой странной в этой семье была девочка, потому что она не боялась темноты… А ещё она не боялась могил. Да и чего ей было бояться? Ведь её папа работал на кладбище могильщиком и часто брал дочку с собой, когда рыл очередную…

«Ты осторожнее, – предупредил Бакс. – Некоторые уже из реальности выпадают. Хотя у них бальзамы есть – не сдохнут».

«Как-то рано», – удивилась я.

– Но бояться здесь нечего!..

Лица вокруг слегка повеселели, и я продолжила:

– И всё же мама часто говорила девочке, которая не боялась темноты: «Не ходи, дочка, мимо нашего старого кладбища ночью! А то пожалеешь!» Но девочка только смеялась. Шло время, мама и папа у девочки умерли, а сама она пошла работать на фабрику. А на этой фабрике работал очень нечестный женатый мастер. А девочка, которая не боялась темноты, была симпатичной, и стал этот мастер говорить ей комплименты, обхаживать её и дарить подарки. И от одного такого подарка девочка залетела…

Вообще-то импровизация не мой конёк. Да и пора было из реализма в мистику перебираться. Для усиления воздействия.

– И вот однажды зимой, на тридцать седьмой неделе беременности, поздно ночью девочка шла с работы. И было у неё два пути: длинный по освещённым улицам и короткий мимо старого кладбища… А было холодно, шёл снег… И девочка решила, что раз она не боится темноты, то пойдёт короткой дорогой.

И пошла!

Змеи дружно втянули воздух и, кажется, забыли выдохнуть.

– А заснеженная тропинка шла прямо рядом с кладбищенской оградой. И никто не ходил там ночью – боялись… И вот идёт она, идёт… Половину пути мимо кладбища прошла. И вдруг…

Две девицы напротив меня явно влетели в обморок. Но им быстро что-то дали понюхать, и они пришли в себя. Правда, по их осоловевшим глазам невозможно было понять, слышат они хоть что-то или нет.

– Вдруг за оградой кладбища раздался тихий ритмичный скрип – и-и, и-и… Словно давно не смазанное колёсико пело свою песенку – и-и, и-и, и-и… Девочка удивилась тому, что кто-то бродит по кладбищу ночью, подошла к ограде и вгляделась в могилки через кованые ржавые стержни… И ничего поначалу не увидела! Но потом… Потом девочка увидела огромного, чёрного-пречёрного человека! Он медленно шёл к ограде кладбища прямо по могилам и толкал перед собой чёрную тележку, на которой лежал чёрный-пречёрный гробик. И именно колёсико этой тележки пело свою песенку – и-и, и-и, и-и…

Я глубоко вдохнула, а выдохнула с тихим рычанием.

«Хвост даю, что половине из них кино уже не нужно! Давай, Таня, дальше! Добивай их!»