Кто бы знал, как не хотелось идти на боевую магию, но пропуски означали снижение балла, за что можно легко вылететь из академии. На переодевание дали полчаса. Если наша учебная форма состояла из юбки, рубашки и жакета, то тренировочная включала в себя облегающие штаны и похожую на тапочки обувь без каблука, помимо них – либо рубашку, либо – для утренних разминок – длинную тунику. Весь первый день мы так и проходили в тренировочной утренней одежде, но сейчас успели принять душ и переодеться в рубашки, как и было рекомендовано. Если преподаватели закрыли глаза на нарушение, то вряд ли магистр-монстр окажется таким же благодушным. Рисковать никто не хотел.

Мы с Райэрой быстро оделись и отправились на полигон. Помимо нашей группы там уже находились студенты нескольких факультетов, не у нас одних занятие. Я заметила отдельно стоящую группу парней со скептическими с долей превосходства взглядами. Они обозревали не только нас, но и других с таким видом, словно им принадлежит весь мир, а мы так, букашки под ногами.

– Боевой факультет, – шепнула подруга, заметив, на кого я смотрю.

– Так и подумала, кроме них никто не ведет себя вызывающе. Они реально считают себя лучше других?

– Боевики всегда самые задиристые и скандальные, постоянно ввязываются в дуэли и просто драки. Считают, если они на боевом факультете, то им многое позволено, магистр Фергант отмажет. – Девушка скривилась и отвернулась.

– А он отмазывает?! – Трудно было представить учителя, которого считают чудовищем, защищающим своих студентов.

– Ты не поверишь, но да, и очень часто. Он за своих стоит горой, готов хоть со всем миром поссориться, если кто-то из этих шалопаев попадется на чем-то запрещенном или ввяжется в драку.

Хотелось расспросить о многом, в частности о том, откуда всем столько известно о преподавателях, но я не успела. Звук колокола, казалось, раздался над головой, и все стали строиться в шеренги. Каким-то образом нас с Райэрой выпихнули на передний план, хотя я бы с удовольствием оказалась где-нибудь позади. Нет, я не боялась, но не хотелось мозолить глаза преподавателю. Понимала, что нельзя полагаться на чужое мнение, стоит составить собственное, но ничего не могла поделать – к ни разу еще не виденному магистру появилась стойкая неприязнь. Никогда за собой подобного не замечала, а тут… Надо срочно отрешиться от памяти предшественницы и от ее ощущений, иначе и до проблем недалеко. Эта девчонка боялась собственной тени, поддавалась влиянию всех, кто находился рядом, что мне совершенно не нужно, я это я.

С последним ударом колокола появился и сам гроза академии. Облегающие штаны, жилетка на голое тело, испещренное шрамами, темные каштановые волосы с легким медным отливом едва доходят до плеч. На лице тоже небольшие шрамы – над бровью и возле виска. Глаза с красноватым отблеском пытливо разглядывают студентов. В целом магистра можно было бы назвать симпатичным, если бы не хмурое выражение лица и колючий взгляд.

– Опоздавших или не пришедших на занятие нет? – рявкнул. В ответ – тишина. – Значит так, меня зовут магистр Фергант, кто еще не знает. На наших занятиях я буду делать из вас бойцов, выбивать слабости, так как вы – будущее нашего мира. Но это после окончания академии, кто дойдет до конца. Пока же вы никто, живое мясо. Слушаться должны беспрекословно. Сказал «падать», значит, упали. Никаких пререканий. Сейчас я хочу увидеть, на что вы, такие никчемные, способны.

Еще несколько минут он обзывал нас как придется. Многих ругательств – например, кто такие «дхаржовые рутри» – я вообще не знала, правда, Райэра позже пояснила, что это самая гадкая низшая нечисть. Во время пауз между обзываниями магистр пытался дать нам задание, но мало кто понял, чего от нас хотят. А Фергант распалялся все больше, еще немного, и пар из ушей пойдет. Одногруппники попытались что-то делать, я же продолжала стоять.

– Ты, имя, – рявкнул преподаватель и упер в меня палец.

– Иллианита сэе Дорге, – спокойно ответила.

– Ждешь особого приглашения? Раз я дал задание, надо тут же начинать исполнять.

– Мне показалось, вы пришли сюда покричать и показать всем, насколько богатый у вас словарный запас по части оскорблений. Не знаю, как остальные, а я задания не слышала. Вместо того чтобы ругаться, стоило бы нормально сформулировать свои мысли, если только вы умеете это делать, – бросила равнодушно, хотя была зла.

Нет, не так, я была просто в ярости. В голове не укладывалось, как можно относиться к студентам, как к низшей нечисти, еще и сыпать оскорблениями. Понятно, его все боятся, но ведь это не повод позволять вытирать о себя ноги.

Отринув восприятие отражения и отделившись от ее памяти, я снова обрела ледяное спокойствие. С детства не терплю хамства. Всегда считала, что учитель в любой ситуации должен быть сдержанным, корректным, а то, что мне довелось увидеть, выходило за рамки моего понимания. Чем громче он орал, тем спокойнее становилась я.