На пути к «Интера мотор» в небе разыгралась настоящая гроза. За окном сверкнула молния, где-то далеко прогрохотал гром. Начался штормовой ветер, а дворники едва справляются с ливневыми потоками, что хлещут по лобовому стеклу. Дорогу вижу плохо.

Пост охраны открывает шлагбаум, и я проезжаю на территорию завода. Заглушив машину у самых дверей высокого здания, вышла вон из теплого и сухого салона. Над головой дребезжит гигантская вывеска. Некоторое время провозившись с проржавевшим замком, ныряю в темноту производственных коридоров.

Времени, что я стояла под дождем, оказалось достаточно, чтобы вымокнуть насквозь. Перепрыгивая по несколько ступеней за раз, поднимаюсь на третий этаж. Вхожу в свой кабинет и, сбросив мокрое пальто, вынимаю из сейфа устав компании. Кабинет во мраке, только желтый свет настольной лампы хорошо освещает страницы очень старого документа на моем столе.

Палец скользит по плотным страницам, а губы нашептывают отпечатанные на их поверхности слова. С моих удлиненных мокрых волос на страницы соскальзывают капли. У меня все еще влажное лицо и холодные руки. Но неудобства мне не кажутся таковыми. Все мое внимание сосредоточено на крупных строчках из букв, формирующих слова и мысли.

Чувствую, как подбираюсь к цели, и всю меня охватывает волнительная дрожь, взгляд мечется быстрее, попутно ускоряется и темп сердца. Губы больше не формируют слов, выдавая лишь невнятные звуки.

Взгляд остановился, а сердце замерло.

Я несколько раз прочла две короткие строчки, окончательно убедившись в смысле изложенных на бумаге слов, и в тот же миг на моем лице растянулась злая улыбка. Догадка оказалась верна, в условиях этой реальности я могу беспрепятственно выпустить десятки, сотни и даже тысячи новых акций, никого не спрашивая ни о чем! Удивительно, что в этой реальности это остается все еще возможным.

Мои намерения, коли обретут форму — мошенничество, но этот мир пока еще не знает об этом.

Сложив устав на место в сейф, взамен беру маленькую металлическую табличку, укрытую плотной тканью, — модель для размножения акций на печатном станке весом в небольшую гирьку. Обняв табличку, тороплюсь в подвалы «Интера мотор».

Дверь в подвал заперта.

Я разозлилась.

У одного из складов я нашла лом. Когда вернулась к двери в подвал, безжалостно и с силой воткнула его в крупную щель между дверью и серой кирпичной стеной. Приложила усилие, но с первой попытки у меня ничего не вышло.

— Проклятие… — задыхаясь, выругалась я. Попробовала еще раз, так, что мышцы в руках заныли от напряжения. Раздался скрежет — большой старый замок сорвался с петель. Дверь распахнулась.

Дышу глубоко и громко.

Я выломала дверь в собственном предприятии…

Невероятно!

Пальцы разжались. Лом громко звякнул у самых ног.

Впереди тьма. Нащупываю рубильник на стене, и, преодолев первые сомнения, опускаю железный рычаг вниз: с треском замерцали лампы вдоль короткого темного коридора.

Я прошла вперед, до самого конца коридора, и вошла в широкую комнату с низким потолком. Здесь бочки, коробки и строительный инвентарь. Среди всех этих вещей есть что-то габаритное, накрытое плотной тканью: необдуманно и резко срываю ее. Поднялась пыль, и я закашлялась.

«Кто здесь?» — услышала я громоподобный голос за дверью.

— Анна Лоуренс, — сразу отвечаю я.

Послышались торопливые шаги, скрипнула дверь и на пороге появились сторож и его пес Бинго.

Очевидно, я была слишком шумной.

— Что вы здесь делаете? — признав во мне новую хозяйку компании, сторож складывает оружие за спиной.

— Мне нужно запустить печатный станок.

— Сегодня?

— Сейчас.

Прогремел гром, и сразу сверкнула молния. Пес заскулил, трусливо поджав хвост.

— Дверь сломали вы? — уточняет у меня сторож.

— Да.

Старик странно посмотрел на меня.

— У меня были ключи…

Печатный станок завода — устаревшая версия больших копировальных машин. Работает не от электричества. Очень старое оборудование, но в отличие от новых машин, принцип ее работы интуитивно прост: вручную прокручивается колесо, за счет чего опускается пресс, и под силой давления смазанная чернилами табличка оставляет отпечаток на листе бумаги.

— Им не пользовались уже лет семь, — задумчиво проговорил сторож. Огляделся и указал на шкаф у стены. — Таблички с образцами букв вы найдете в верхних ящиках, а чернила внизу, если еще не усохли.

— Вы знаете, как им пользоваться? — сразу спрашиваю я.

— Конечно. Я работал за станком три года. Пропускные талоны, инструкции, брошюры. Мог бы работать еще годы, но работа моя больше не нужна.

— Что вы делаете? — спрашиваю я, когда старик поднес к машине инструменты.

— Из него вынули пару деталей, чтобы не оставлять в рабочем состоянии. Ну, знаете, народ здесь всякий… Займет немного времени. Не волнуйтесь.