— Чем вы занимаетесь, миссис Майклсон? — спросил ее Патрик.

— Я домохозяйка.

Джеферсон подошел к трибуне, доверительно заглядывая женщине в глаза. Дрожь в ее руках стала меньше.

— Расскажите суду, свидетелем какого события вы стали в вечер 7 сентября минувшего года, — мягко просит ее Джеферсон.

— Я живу по соседству с домом Стоунов, — сказала она. Голос женщины стал уверенней. — В тот вечер я вышла на кухню, чтобы выпить чаю, а потом… В окнах увидела, как мистер Стоун творит нечто непостижимое со своей женой.

— Что вы видели? — спокойно уточняет Патрик.

— Я видела как он проволок Анну по гостиной. Она сопротивлялась.

— Вы видели их лица, сможете описать их выражение? Какими были эмоции?

— Мне показалось, мистер Стоун был рассержен, а лица Анны я не видела.

— Так вам показалось или вы уверены, что видели именно то выражение лица Томаса Стоуна, каким вы его описали? — мягко уточняет Патрик.

— Том был рассержен. Я уверена в том, что видела, — твердо ответила женщина, и я вдруг прониклась к ней уважением.

— Благодарю миссис Майклсон, к вам у меня вопросов больше нет.

Председательствующий предлагает продолжить допрос адвокату Берчу.

— «Мистер Стоун творил со своей женой нечто непостижимое», — повторил слова свидетеля адвокат Берч. — Не слишком ли сильно сказано для семейной размолвки, в которой муж немного грубее, чем следовало, взял жену за локоть?

— Утром я видела миссис Стоун. У нее на руке был синяк, — сказала Кони. Ее голос дрогнул. — В тот вечер Томас Стоун скверно обошелся со своей женой. У меня в этом сомнений нет.

— Но вы этого не видели, — с прохладой в голосе уточняет Айзек Берч.

Миссис Майклсон ответила не сразу:

— Нет, не видела.

— А ваш муж видел эпизод в гостиной или синяк на руке миссис Стоун?

— Нет.

— А вы рассказывали ему об этом?

— Нет.

— А вы рассказывали об этом кому-то еще?

— Нет.

— Интересно, — многозначительно изрек Берч. — Я не знаю женщины, что сумела бы смолчать о столь пикантной районной сенсации.

— Значит, вы обделены женским вниманием, — сказала Кони, и по залу прокатился смешок. Торопливо добавила:

— Свидетелем ужасной сцены я стала случайно. Считаю, это не мое дело и я не вправе говорить об этом кому-то еще…

— Но вы говорите об этом здесь.

— Рассказать о том, что знаю, суду, не то же самое, что распускать сплетни на улице.

— Как долго вы живете в Гринпарке? — сразу спрашивает Берч.

— Два года.

— И знаете всех соседей?

— Большинство.

— Вы встречаетесь с другими домохозяйками за чашечкой чая, при игре в покер или за просмотром телепередач?

— Да, — с некоторой степенью осторожности сказала Кони.

— Во время этих встреч озвучивались слухи о возможных побоях в семье Стоун?

— Нет.

Берч резко развернулся к судьям.

— Уважаемый суд, разбираясь в деталях столь деликатного дела, следует быть осторожным! Я убежден в искажении действительности в показаниях свидетеля, потому как не верю, что в маленьком городке Гринпарк никто не видел последствий побоев миссис Стоун, в то время как они якобы были, не верю в отсутствие слухов и сплетен. Не верю! К свидетелю больше нет вопросов. Благодарю за внимание.

Не дожидаясь разрешения суда, Джеферсон поднялся с места.

— Мистер Берч говорит о стереотипах. Миссис Майклсон — женщина порядков, не свойственных большинству, поэтому ее слова следует подвергать сомнению? Создать районную сплетню на чужой трагедии не в характере этого человека. Вмешаться в чужие дела ее заставило только чувство долга в помощи правосудию, — сказал Патрик. Обращается к свидетелю. — Спасибо вам за ваше время. К вам вопросов у меня больше нет.

Прежде чем уйти, молодая женщина слабо улыбнулась, безмолвно пожелав мне удачи. Я не знаю Кони Майклсон, но, похоже, с ней была знакома Анна.

— Прошу выйти к трибуне Бенджамина Лоуренса, — громко объявил Патрик.

Боковым зрением из-под опущенных ресниц я посмотрела на отца Анны. Я подумала, что меня впервые подводит зрение и мне нужны очки. Бен выглядит не так, как в начале слушания. Прошло несколько часов, а его лицо стало бледным и нездоровым.

— Представьтесь суду, — просит председательствующий.

— Бенджамин Лоуренс.

— Кем приходится вам истица? — теперь спрашивает его Патрик.

Бен ответил не сразу и очень тихо:

— Она моя дочь.

— По закону к алтарю свою дочь ведет отец, — обыденным тоном говорит Джеферсон. — Такая честь выпала и вам 29 июля 56-ого года.