Немного подумав, Коллинс заговорил:

— Предположим, я сделаю то, о чем вы меня просите, но взамен я действительно хочу кое-что от вас получить, и это не деньги, — так же тихо говорит он.

Пришло время удивляться мне, а доктор продолжил:

— Я работаю над диссертацией и рассчитываю, что ваша история станет частью моей работы.

— История о чем? — насторожилась я.

— Вашей жизни. Что вы помните, что чувствуете. Хочу узнать, кто вы, и если готовы рассказать мне все… как исповедь в церкви, тогда и я готов позаботиться о том, чтобы мисс Нельсон перевели ко мне.

Я потрясенно уставилась на Коллинса, а он спокойно смотрит на меня.

Немного поразмыслив, мрачно говорю:

— Наверное, вам не слишком понравилось, когда объект вашей диссертации… вдруг ушла из больницы.

— Неважно, что мне нравится, а что не нравится, — без каких-либо изменений в голосе проговорил он. — Миссис Стоун, я пришел для того, чтобы убедить вас продолжать встречи со мной. Это будет полезно вам и необходимо для исследования мне.

Я заволновалась и не смогла скрыть этого.

— Я не могу допустить, чтобы мое имя фигурировало в вашей работе, — громче, чем следовало, сказала я.

— Имен не будет. Я обойдусь терминами «пациент» и «объект», еще укажу ваш пол и возраст. На этом все.

Мне не спокойно. Я напряжена и все равно, выдохнув, решительно говорю:

— В противном случае я буду все отрицать и пойду на все, чтобы защитить собственное имя.

— Согласен.

— Но сначала Ева должна быть переведена к вам, и только тогда начнется моя исповедь, — твердо сказала я.

Мужчина согласно кивнул.

— Это вообще выполнимо? — тут же спрашиваю я. — Простите, мистер Коллинс, но я не слишком верю, что заместитель главврача так просто согласится потерять свою… пациентку. Особенно учитывая его статус в больнице.

— Это уже не ваша забота, — сказал Клайд Коллинс.

Мне понравился его уверенный ответ.

— Когда планируете справиться?

— К рождественским праздникам.

— Хорошо, — смиренно говорю я, ведь заявленный срок мне кажется слишком затянутым. — К рождественским праздникам я навещу Еву и обо всем узнаю от нее.

Доктор Коллинс вынул из пальто карманный блокнот и ручку. Написал две комбинации цифр, рывком оторвал лист и вместе с блокнотом протянул его мне.

Я тоже оставила номер, тот, что закреплен за квартирой Джона. Протянув блокнот его владельцу, прошу Клайда Коллинса воздержаться от звонков в ранее утро и вечером после шести.

Когда мы вышли на улицу, шел редкий снег. Это первый снег в октябре, в самом его конце. Я и Коллинс плечом к плечу стоим на углу Второй центральной и Шестнадцатой западной улиц. Натянув на руки перчатки, с улыбкой осматриваю улицы, что кажутся теперь сказочными.

— Вам поймать такси? — спрашивает Коллинс.

— Нет. Прогуляюсь пешком, чего и вам советую, — улыбнулась я, втянув полной грудью прохладный воздух. — Погода располагает.

— Последовал бы совету, если бы не дела.

— Даже в субботу?

— И даже в воскресение.

Легонько тряхнула головой. Эти слова слышатся как дежавю. Джон только так и отвечает, когда уходит от меня поздним вечером или в ранее утро.

— Доктор Коллинс, — позвала я, и взгляд мужчины обратился ко мне.

— Не обязательно называть меня доктор, — дружелюбно заметил он.

Клайд Коллинс терпеливо ждет, что я скажу, а у меня не поворачивается язык, чтобы озвучить то, что намереваюсь. Вбираю в грудь воздуха и на одном дыхании говорю:

— Меня зовут Виктория.

Так я нарушила данное себе обещание. В моей жизни появился человек, которому я призналась в том, что не являюсь Анной Стоун. Призналась, и кому? Господи помилуй, я сказала это доктору психиатрической больницы! Такое чувство, что я пошла на сделку с дьяволом. Чем это все для меня теперь обернется, покажет только время.

Я не спешу возвращаться в тепло и комфорт городской квартиры. Я люблю снег, особенно когда он падает вот такими хлопьями при свете дня.

Поблизости универмаг, тот самый, в котором уже довелось побывать перед поездкой в Форклод. Припоминаю, что на верхних этажах есть ресторан с чудесным видом на парк; желудок капризно заурчал.

В универмаге лифту я сразу предпочла лестницу.

Анна физически слаба. Если в своей прошлой жизни я легко поднималась в горы — а это требовало от меня безупречной физической подготовки — то теперь я не могу подняться по лестнице, чтобы в ногах не появилась ноющая боль.

— Кто молодец? Я молодец! — достигнув третьего этажа, лепечу похвалу себе под нос.