Чувствую запах виски, сигар и дорогого одеколона. Он все еще в белой рубашке и брюках, а пиджак его небрежно свален на кресло в гостиной.

Хэнтон подошел к бару, плеснул себе виски, а мне наполнил бокал вином. Вручив мне бокал, мужчина садится в широкое квадратное кресло, а я опускаюсь в кресло напротив.

Мельком осмотрела гостиную, идентичную той, что в моих апартаментах. Все здесь устроено так же, за одним исключением — графины с виски и бренди в моем номере не предусмотрены.

Взгляд мой встретился с серой сталью его глаз.

— Расскажи мне о себе, — прошу я и подношу бокал к губам.

— Что ты хочешь знать? — спокойно уточняет он.

— У тебя есть семья?

Мужчина странно хмурит взгляд. Джон ответил не сразу.

— Если ты спрашиваешь о матери и отце, их давно уже нет, — откладывает бокал с виски и берет в руки сигару. Какое-то время между нами стоит тишина. — У отца была табачная фабрика. Пока отец работал, мать заботилась обо мне…

— Какой она была?

— Я почти не помню свою мать, она рано умерла, — он поднес сигару к огню. Через мгновение мужчина выдохнул густое облако табачного дыма. — Отец много работал, так что после ее смерти мы стали жить на фабрике. Все мое детство прошло в ее стенах.

— Наверное… это было интересное детство, — с запинкой предположила я. — Для мальчика.

— Веселого помню много, — с улыбкой подтвердил Джон.

Я тоже улыбнулась.

— Что с фабрикой теперь?

— Ее больше нет, — с некоторым сожалением изрек он. — Когда мне было четырнадцать, отец продал ее. А через два года он заполучил у города небоскреб.

— Гордость Хэнтона.

— Да, — легонько кивнул Джон. — Пока я учился за границей, отец создал крупнейшую торговую сеть в стране по продаже табака и алкоголя. С тех пор он не производил, а продавал.

Мужчина поднес сигару ко рту. У него задумчивый взгляд, мысленно он глубоко погрузился в прошлое. Я тоже задумалась: Хэнтон сохранил бизнес отца, в то время как целью его жизни стала сталь.

А я-то думала, зачем ему понадобились торговые дома, одним из которых теперь заведует Том.

— Наверное, вы с отцом были близки.

К моему удивлению мужчина отрицательно качнул головой.

— Не всегда, — с тяжелым выдохом изрек Джон. — Отец был очень строг ко мне, иногда он был даже жесток. Как-то после ссоры с ним я собрал чемодан и ушел. Он не пытался меня остановить.

Я нахмурилась.

— Как ты жил?

— Искал работу, — легко ответил Джон. — Два месяца ходил из города в город с никому не нужным дипломом управленца. В стране в то время были голод и безработица. Когда денег совсем не осталось, мне пришлось забыть о прежних амбициях и я пришел на ферму.

— Ты косил траву, пахал поля и следил за животными? — с недоверием спрашиваю я.

Джон усмехнулся.

— Так трудно представить?

— Честно признаться, да, Джон. Мне трудно это представить.

Его ухмылка стала шире.

— Я никогда не забуду мозоли на руках, боль в мышцах и ранний подъем с восходом солнца.

— И долго так продолжалось? — все равно не могу поверить я.

— Год. Вскоре правительство поднимает налог на сельскохозяйственные земли. Обильные дожди губят часть урожая. Фермер больше не мог мне платить. Я принял решение вернуться.

Неосознанно поддаюсь немного вперед. Взгляд Хэнтона потеплел, в остальном мужчина себя не выдал.

— Что он сказал тебе, когда ты вернулся?

Изо рта Хэнтона выплыло густое облако дыма.

— Сказал… что бесконечно горд тем, что я его сын, — почти неслышно проговорил Джон.

У истории хороший конец. Я улыбнулась.

Некоторое время заглядываю в глаза Джону, затем поднимаюсь и неспешно обхожу его кресло. Мужчина остался неподвижен.

Стоя у него за спиной, опустила руки ему на плечи и очень медленно провела ладонями по его широкой твердой груди. Прижалась лицом к его щеке и поцеловала острые скулы, а когда мужчина слегка повернул ко мне голову, то губами дотянулась до уголка его губ. Мне очень приятно касаться щекой его колючей двухдневной щетины.

Джон взял мою руку в свою большую ладонь и тыльной стороной поднес к своим губам.

— Ложись спать. Я скоро приду, — тихо сказал он мне.

На короткое мгновение я замерла, силясь осознать и принять услышанное.

— Хорошо, — с некоторым замешательством отозвалась я. Медленно-медленно выпрямилась, расправив свои плечи. Лениво побрела из гостиной, еще раз украдкой взглянув на Хэнтона.

Джон прикрыл глаза, в тягостных раздумьях приложив руку к лицу. Я привыкла к непроницаемой строгости его лица, но теперь он будто прогнулся под тяжестью известных только ему самому противоречивых чувств.