Моя злость начинает выходить из-под контроля.

— А вам не приходило в голову, что мистер Гроуз узнает обо всем, что вы говорите мне сейчас?

— В таком случае, мистер Гроуз не узнает ничего нового, — уверенно заявил Лонгер. — Мое мнение о нем ему известно и так.

Мои глаза заметно округлились.

«Какой же властью обладает этот человек?» — никак не могу я взять в толк.

— Ваше право на собственное мнение еще не обязывает меня выслушивать эту… мерзость. На сегодня, думаю, достаточно, — со злостью говорю я и поспешно поднимаюсь с места. По-моему, даже Майкл не был так резок в движениях, когда торопился по срочному делу.

Иду по узкому коридору и с холодком по коже ощущаю близкое присутствие Лонгера. Мои чувства меня не обманули. Пока я безуспешно пытаюсь открыть дверь в купе, Алан Лонгер подошел совсем близко и задумчиво бросил:

— Мистер Гроуз уступил вам свое купе?

В отличие от меня, мужчина без труда открывает дверь в собственное купе.

— Любопытно, — сказал он и вошел внутрь, тихонько прикрыв за собой дверь.

«Майкл Гроуз, хитрая ты лиса, уступил мне соседство с Лонгером!» — со злой усмешкой подумала я, и, когда дверь поддалась, захлопнула ее изнутри.

К полуночи машина существенно снижает скорость, стилпоезд ползет через высокогорные и опасные участки Ханди. Гроуз говорил о семидесяти километрах, а мы движемся не выше сорока.

Вглядываюсь в широкое окно и благодаря свету фонаря с внешней стороны стилпоезда — того, что прямо над окном, — вижу рваные снежные островки, а дальше только тьма. Ночного неба совсем не видно.

Выхожу из купе, в коридоре проводника нет. Прохожу до конца вагона и в мутноватом дверном окошке вагона-ресторана вижу пассажиров первого класса: в коктейльных платьях и в вечерних костюмах, с бокалами в руках, они разговаривают и смеются. В вагоне курят все мужчины без исключения и только некоторые из женщин зажимают меж пальцев сигарету на длинном мундштуке.

— Здесь вечеринка? — спрашиваю я у проводника у дверей ресторана. Когда я к нему обратилась, тот сразу выпрямился и расправил плечи.

— Пассажиры отдыхают, мадам.

Когда я захотела войти в своих брюках и джемпере, мужчина выставил передо мной ладонь и вежливо произнес:

— После девяти часов только в платье, мадам.

Я согласно кивнула и сделала шаг назад.

— Почему мы так медленно едем? — прежде чем уйти, с некоторой тревожностью спрашиваю я у проводника.

— Из-за сложных погодных условий, мадам. Вам не о чем беспокоиться, снижение скорости — это мера дополнительной осторожности.

— Значит, стилпоезд придет с задержкой?

— Нет, — уверенно говорит проводник. — К утру стилпоезд наберет скорость. В Илсити прибудем вовремя.

Я призадумалась и опять согласно кивнула.

— Ни о чем не беспокойтесь, — опять повторил он.

Рассеянно поблагодарив мужчину, возвращаюсь в купе. Мне не удалось уснуть сразу, долго смотрю в темный потолок и думаю о той жизни, которая у меня когда-то была. Думаю о своих родителях, о друзьях и о том, что было в той жизни по-настоящему для меня важным или казалось важным… Вот так, под монотонные звуки машины и в тоскливых раздумьях я незаметно провалилась в сон.

Мне снилась моя квартира, в ней я сижу в кресле, уставившись в телевизор, а в ногах у меня мурлычет кот. Мой пушистый надменный кот с подходящей ему кличкой Важный.

Над телевизором толстые тома юридической литературы в синих и красных переплетах. Книгами я не пользуюсь уже давно, но они все еще здесь.

В этом сне ничего не происходит. Как далекое воспоминание, забытое и простое, но именно сейчас бесконечно приятное. Я бы хотела побыть в нем еще немного, но…

Просыпаюсь прежде, чем понимаю тревожность момента, что заставил распахнуть глаза. Стилпоезд с гулким скрежетом опять вибрирует, но на этот раз вибрация в разы сильнее. Поднимаю упавшие на пол часы и вглядываюсь в белый циферблат: пять пятнадцать утра.

Вибрация пошла на убыль, пока не прекратилась совсем.

С тяжелым выдохом опять падаю на подушку. Попыталась прикрыть глаза, но спать мне больше не хотелось. Скидываю ноги на холодный пол и надеваю красное коктейльное платье на случай, если правило вагона-ресторана о вечерних нарядах все еще в силе.

Выхожу в коридор и тихонько прикрываю дверь своего купе. Проводник спит в квадратном кресле, прислонив подбородок к груди. Похрапывает.

Я свободно прошла через вагон первого класса и заглянула в мутное дверное стекло: вагон-ресторан пуст. Когда опустила золотую ручку, дверь оказалась не заперта, и я вошла внутрь. Здесь свежо и темно.