Машина опять сильно завибрировала, и раздался скрежет.

Я сразу спрыгнула на твердый пол и вынырнула из своего укрытия в коридор. С замиранием сердца вжалась в стену.

На этот раз вибрация оказалась очень сильной и несколько человек в ночных халатах вышли из своих купе, чтобы разобраться, в чем дело.

— Что происходит? — спрашивает один.

— Не знаю, — отвечает другой.

Откуда-то слышу, что Майкл Гроуз должен быть где-то в конце вагона. Его там видели. Я сразу направляюсь к нему.

Быстрым шагом иду по узкому коридору, сонных и удивленных лиц становится больше.

Удары о борт стилпоезда раздаются сильнее, и машина затряслась. Держусь за стены, чтобы сохранить равновесие, и едва не лишилась чувств, когда поезд вдруг легонько накренился вбок. Страшный скрежет механизмов прорезал слух, а спустя еще мгновение стилпоезд с шумом встал обратно на стилполотно.

Машина едва не перевернулась.

Ситуация несомненно выходит из-под контроля. Началась паника.

Мужчины и женщины выбегают из своих купе, заполонив собой узкий коридор. Кое-кто тащит за собой чемодан.

С глазами полными ужаса мужчина растолкал людей и устремился к первым вагонам. Я тоже не устояла: быстро восстановив вертикальное положение, пробираюсь в конец вагона.

Все происходит слишком быстро!

— Майкл! — вбегаю в багажное отделение и преодолеваю препятствие из дорожных сумок на полу. Сумки и большие чемоданы продолжают падать с полок. — Майкл, как далеко ближайший туннель?

— Что?

Гроуз крепко встревожен и…

«Он пьян! — вдруг понимаю я. — Он не знает, что происходит… и пытается найти ответ здесь, откуда идет самая сильная вибрация».

— Майкл, на нас может обрушиться лавина. Надо уходить в головной вагон!

Глухие удары становятся интенсивнее, а вибрация возросла настолько, что я едва не повисла на боковых поручнях, чтобы устоять на ногах.

Стилпоезд сильно накренился вбок, в сторону пропасти.

Тревога на лице мужчины сменилась испугом.

В обыденной жизни лавина — просто лавина, но когда разрушительная снежная масса мчится по твою душу, это слово обретает совсем иной смысл, наиболее личный и страшный.

— Туннель? — с ужасом сопряженным надеждой выдыхаю я, но Майкл меня будто не слышит. Мужчина замер, на висках выступила влага. Шум стремительно надвигающейся высокогорной угрозы заставляет холодеть от ужаса.

— Держитесь, Анна, — обреченно выдохнул Гроуз, когда звук превратился в оглушительный грохот, предвестника неминуемой катастрофы.

В одно мгновение ноги оторвались от пола и меня приложило спиной к потолку. После наступила темнота.

Холодно, как если бы эта мрачная старуха Смерть выдыхала мне прямо в лицо. Не чувствую конечностей, а кровь в жилах будто обратилась в лед. Не понимаю, я жива или мертва?

— Анна!

Приоткрываю тяжелые веки. Не почудилось ли мне?

— Анна Стоун! — откуда-то издалека проорал Майкл.

С трудом поднимаюсь на локтях, ощущая боль во всем теле. Смерть сведет счеты позже, а пока я жива.

Глаза быстро бегают из стороны в сторону, но в полумраке раннего утра мало что удается разглядеть.

— Майкл, — едва шевеля губами, зову я. Встала на колени, обняв себя онемевшими от холода руками, и уже кричу:

— Майкл!

— Анна! Где вы?!

— Здесь! — зубы стучат от холода. — Я здесь…

На покрытой льдом каменистой возвышенности вижу нечеткий силуэт мужчины. Майкл спускается ко мне поспешно и достаточно неуклюже.

Мои зубы стучат от холода, тело содрогается от безжалостного мороза и ветра. С силой сжимаю губы, отказываясь выпускать изо рта бесценное тепло.

— Какое счастье! — Майкл хватает меня за оба плеча. Оглядывается, поднимает первую же вещь из снега и накидывает мне ее на плечи. Другого варианта просто нет. — Вы в порядке?

Выдаю положительный кивок, и мужчина помогает встать на ноги. Когда посмотрела на его лицо, ахнула:

— Господи, М… Майкл, а вы… вы как? — с тревогой смотрю на разбитый висок на лице мужчины — бордовая кровь стекла до самой груди.

— В порядке, — с безразличием бросил он.

Под ногами распахнуты искореженные чемоданы пассажиров. К нашему счастью, среди платков и белья нашлась теплая одежда вплоть до тулупов. Майкл подает мне в руки один из таких тулупов, и я, дрожащая от холода, укутываюсь в жесткую материю, надеваю холодные дамские брюки и носком ныряю в мужские сапоги.