Майкл тоже облачился во все теплое. На нем больше не видно ни смокинга, ни бабочки, теперь он похож на работягу в широких сапогах.

— Снесло один только багажный вагон, — сказал Гроуз. Сквозь пелену снега мужчина смотрит вверх и указывает на выступ.

Стилпоезд сохранил устойчивость, но хвост, кособокий, стоит у самой пропасти.

Багажный вагон рухнул на каменные заледеневшие глыбы. С рваной крышей вагон как открытая консервная банка — на искореженном металле повисли аксессуары гардероба.

Мне трудно представить, как мое бедное тело проваливается сквозь рваную крышу и скатывается по холодному снегу вниз, к самой пропасти.

— Нам повезло, — изучив место, заключил Майкл. — Лавина ушла вбок благодаря камням… — подразумевает Майкл глубокую неровность в рельефе склона. Смотрим вниз.

Нам действительно повезло.

— Когда придет помощь? — нетерпеливо спрашиваю я.

Майкл отступает от пропасти и за руку уводит от нее меня.

— Движение через Ханди возможно только ночью, в низкие температуры, — глубоко выдохнул Гроуз. Я взглянула на часы — мелкий циферблат на запястье вот-вот покажет семь утра. — Помощь пойдет от Илсити, но даже они доберутся до нас в лучшем случае к полуночи.

— В лучшем случае? — ахнула я. — Майкл, мы сможем пережить день, но не ночь! К полуночи замерзнем насмерть.

По тревожному выражению его лица понимаю, что мужчина со мной согласен. Запрокидывает голову и опять смотрит вверх.

— В лоб к стилпоезду нам не подняться, но мы можем обогнуть перевал, — озираясь по сторонам, предлагаю я. Холодный ветер с мелкими крапинками снега больно бьет по лицу. — Выйдем на пути и дойдем до стилпоезда.

— Чтобы обогнуть перевал, придется спуститься вниз, и только богу известно, сколько потом предстоит подниматься вверх. Вы осилите такой путь? — спрашивает Гроуз.

— Я предложила его.

В глазах мужчины очевидный скепсис. Он совершенно не верит в мои силы. Если быть честной, я тоже не слишком верю в физические способности Анны…

Но есть и хорошая новость. Я приблизительно знаю, с чем придется столкнуться в этом путешествии и морально готова к этому — готова настолько, насколько это вообще возможно при нынешних обстоятельствах.

— Может, разумнее дождаться помощи? — предлагает Гроуз, опять уставившись вверх.

— Ждете, что они нам веревку сбросят? — начинаю злиться я, ведь до стилпоезда по меньшей мере двести метров!

— В носовой части моторного вагона есть лебедка, — задумался Гроуз и мрачно добавил:

— Но ее длины, боюсь, будет недостаточно.

— Майкл, давайте о вещах реальных, — с глубоким выдохом уже спокойнее говорю я. — Вверх путь закрыт. Помощи нам едва ли удастся дождаться, если останемся здесь. Единственный путь — идти в обход.

— Хорошо, — сразу и без энтузиазма согласился Майкл.

— Да?

— Да, сделаем это, — мужчина хотел, чтобы его голос звучал уверенно, но вышло совершенно наоборот.

— Где ваш дух авантюризма, друг мой? — в стиле Майкла оптимистично говорю я и даже пытаюсь улыбнуться.

— Остался в стилпоезде, рядом с камином и бренди, — с прежним выражением лица, ответил Майкл.

Наш путь лежит через глубокий снежный перевал. Ветер пронизывающий, морозит, бьет и обдувает и мы замотали наши лица шарфом так, что остались видны только глаза. Мы пробираемся по крутому спуску вниз, в обход каменистого покрытого гладким льдом рельефа. По-другому не пройти.

Так проходят минуты и часы.

Кода запрокинула голову, обнаружила, что солнце уже высоко в небе, а значит, наступил полдень. Еды нет, а воду заменяет снег. От такого питья жажда становится только сильнее.

Когда появился удобный выступ, Майкл сразу упал на снег. Мужчина тяжело дышит. Снимает шарф с лица и спрашивает:

— Как ты?

Обращение Майкла на «ты» мгновенно прорезало слух. В таких условиях и вправду формальности совсем не нужны.

— Нормально, — храбрюсь я. На деле тело ноет и стонет от непривычно-изнуряющей нагрузки. Голова гудит.

— Предлагаю пари, — вдруг говорю я, уставившись на невероятный снежный простор.

Расслышав странный приглушенный звук откуда-то сверху, сразу понимаю, что это смеется Майкл.

— Я пью виски, а ты бренди. Тот, кто осилит бутылку первым, победит.

Майкл продолжает смеяться, теперь его смех слышится мне более привычным и живым.

— Какова награда? — весело спрашивает он.

— Проигравший займет купе, то, что по соседству с Лонгером.

— Ну а для меня какой интерес? — спрашивает Гроуз. — Я ведь не занимаю это купе.

— Выиграю я — ты возвращаешься в свое купе. Выиграешь ты — на встрече с репортерами я не расскажу о горьких слезах на твоем мужественном лице.

— Что?! — завопил Майкл.