Вышла из уборной. С прямой осанкой быстрым шагом спускаюсь по лестнице и прохожу к гардеробу, но, прежде чем забрать вещи, прошу служащего подать мне машину.

Женщина за стойкой гардероба ждет, когда я вручу ей номерок, которого у меня нет.

«Лонгер сдал мою накидку, но номерок не отдал», — вспоминаю я.

Найти Алана Лонгера и спросить с него свой номерок — это разумный шаг, но нутром чую, что эта самая неудачная идея, которую стоило бы воплощать в жизнь.

— Анна?

У меня сердце замерло, когда встретилась взглядом с синевой глаз Клайда Коллинса. В нескольких метрах от меня мужчина кажется удивленным, но не слишком. Улыбнулся мне, а в ответ мой взгляд стал еще более хмурым, чем был до этого. Резко развернулась и, позабыв о накидке, умчалась к выходу. Служащий торопливо открыл передо мной дверь, и каждой клеточкой тела я почувствовала дыхание ночи зимнего Данфорда.

С небес сыпется снег.

Уверенно шагаю по все еще зеленому ковру. Со всех сторон ослепили фотовспышки. Слышу возгласы репортеров вперемешку с обезумевшей толпой. Я надела маску невозмутимого покоя и заперлась внутри себя. Ничего не вижу, кроме открытой дверцы темного такси, ничего не слышу, кроме взволнованного биения собственного сердца.

Села в машину, закрыла дверь, но такси осталось стоять на месте. Поднимаю взгляд на водителя, а он смотрит куда-то в сторону.

— Джентльмен с нами? — спрашивает он.

Растерянная, проследила за его взглядом и в этот самый момент дверь распахнулась и в темный салон рядом со мной сел Клайд Коллинс.

У него обеспокоенный взгляд.

— Выходи из машины, — требую я.

— Я не уйду, — спокойно заявил Коллинс. Всматривается в мое злое лицо. — С тобой что-то не так.

Позади раздался нетерпеливый гудок автомобиля.

— Пора освободить место, — устало говорит мне водитель. — Джентльмен едет?

Взгляд Коллинса очень упрямый. Требовать от него что-то сейчас бесполезно.

— Да, едет, — отмахнулась я и машина тронулась.

— Где твоя одежда? — спрашивает Клайд, снимает с себя пальто и молча накидывает его мне на плечи.

— В гардеробе, — хмуро отозвалась я.

Пустым взглядом я уставилась в окно, чувствуя на себе его взгляд. Больше Клайд Коллинс ни о чем не стал меня расспрашивать и остаток пути мы провели в тишине. В напряженной и удушающей.

Когда машина остановилась, мужчина последовал за мной.

Я хотела накричать на Клайда, но на холоде улицы выяснять отношения в одном только платье — достаточно глупая затея, ведь когда машина остановилась, я бескомпромиссно вручила Коллинсу его пальто.

— Уходи, — на ходу оглянулась я через плечо и через холл направилась к лифту.

Выжимаю круглую кнопку, двери расступились и Коллинс вошел следом за мной. Когда лифт пополз вверх, серьезным голосом Клайд спросил:

— Почему ты сердишься?

Лифт остановился, двери с лязгом расступились, но я по-прежнему в нем.

— Я верила тебе… — заглянув ему в глаза, с упреком говорю я. Хотела сказать с презрением в голосе, а на деле получился хрип раненого животного.

Взгляд Коллинса стал сосредоточено острым. Я сразу вышла из лифта и направилась к квартире. Со злостью распахнула дверь, но не успела ее вовремя закрыть — Коллинс ладонью придержал ее и вошел внутрь.

— Что ты делаешь? — удивленно уставилась я на мужчину.

— Я хочу понять, что с тобой случилось, — говорит Клайд, тихонько закрыв за собой дверь.

— Что случилось? — опешила я. Еще немного, и задохнусь от гнева. — Ты лгал мне. Вот что случилось!

— В чем я тебе солгал?

Начинает болеть голова.

У ярости есть предел?

— Что вы задумали? — очень сдержанно потребовала я.

— Вы? — не понял Клайд. У мужчины получается очень убедительно изображать недоумение.

— Ты и Мелисса Бауэр, — с трудом изрекла я, а из глаз покатились первые слезы бессильного гнева. — Ты и она… вы вместе.

Взгляд мужчины стал мягче.

— Виктория…

— Что вы с ней задумали? — перебила я, упрямо повторив свой вопрос.

Мужчина протягивает ко мне руки, а я строго предупреждаю:

— Тронешь меня, и я ударю!

Коллинс все равно мягко берет меня за запястья и ровным голосом просит о спокойствии, что окончательно выводит меня из состояния равновесия.

Я бы предпочла очередную вспышку гнева, а вместо этого возникло чувство, будто на меня рухнул мир. Руки сразу опустились.

— Это простой вопрос, — выдохнула я, опустив глаза. Грудь часто вздымается, из глаз чаще скатываются предательские слезы. — Какая я глупая!