— Снова тот убийца?

Я осушила стакан и молча кивнула. Бред помялся, а затем покружил на месте, как кошка, которая устраивается на сон, и лег на мои колени поверх одеяла.

— Это уже в прошлом, — непривычно мягко проговорил он. — Больше такого с тобой не случится.

Я криво усмехнулась.

— Правда?

— Конечно. Ведь я рядом.

В глазах защипало. Борясь с желанием разрыдаться от смеси страха, усталости и благодарности я потрепала его по шипастой голове.

— Спасибо, — тихо пробормотала я и легла обратно. Хотелось свернуться калачиком и спрятаться под одеяло, но я сдержалась. Вместо этого подложила руку за голову и спросила: — Что ты почувствовал, когда понял: твоих родных уже нет в живых?

Бред на мгновение замер. Он выпустил когти из подушечек лап, а затем, словно очнувшись, снова спрятал их.

— Не отвечай, — тут же сказала я. — Прости, не знаю, зачем я спросила…

Я уставилась на танцующий огонек свечи. Ее шипение и запах воска успокаивал, но не затягивал ран прошлого. Я старалась не думать ни о родителях, ни о друзьях, ни о том, что мне было так дорого… в том мире.

В мире, где моя жизнь оборвалась так резко и жестоко.

Вдох-выдох. Концентрируйся на настоящем, Мира. Я так сильно погрузилась в тяжелые мысли, что не сразу расслышала голос Бреда.

— Безнадежность, — после паузы проговорил он. Его оранжевые глаза вспыхнули, а затем потускнели. — Холод, отчаяние, пустоту… Но сначала — гнев.

Бред одним текучим движением переместился с моих колен на подушку. Его мордочка оказалась напротив моего лица.

— Становится легче, когда понимаешь, что кто-то тоже это испытывал, — негромко заметила я.

Бред больше не сказал ни слова, но больше и не требовалось. Какое-то время мы так и лежали молча, а затем меня все-таки сморил сон.

К счастью, без кошмаров.

* * *

— Рина Аурелия, я слышала, что на балу вы упали в обморок?

Я подняла взгляд на тетушку Майкла и постаралась, чтобы в моей ответной улыбке не проскользнуло отчаяние. Айда Абрамс, сестра матери Майкла, обладала невзрачной внешностью и бульдожьей хваткой. В сочетании с неуемным любопытством коктейль получался поистине взрывоопасным.

Я промокнула губы салфеткой и отложила приборы в сторону. Тарелка с жарким осталась нетронутой.

— Да, рина Айда, мне стало нехорошо. Но не стоит волноваться, я прекрасно себя чувствую.

Тетка окинула меня быстрым многозначительным взглядом. На пухлом лице с сеткой тонких морщин проступило лукавое выражение. На ее макушке башня из высоко забранных черных волос с проблеском седины угрожающе качнулась в мою сторону. Я невольно подивилась, как Айда носит это громоздкое добро, усеянное шпильками. Тяжело же, наверное. А уж сколько сил и времени уходит на то, чтобы сделать прическу!

Впрочем, к сорока годам Айда так и не вышла замуж. Так что весь свой пыл она тратила исключительно на собственные развлечения.

— Ну что вы, дорогая, в вашем положении абсолютно нормально падать в обмороки. Мы с Ванессой будем только счастливы, если…

Я порадовалась, что не успела ничего запихнуть в рот, а то бы подавилась. Майклу повезло меньше: он как раз сделал глоток вина за секунду до слов тетушки. Вытаращив глаза и так и не проглотив напиток, он вопросительно посмотрел на меня и расслабился, когда я молча покачала головой.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Это уже не первый намек за сегодняшний вечер на мою возможную беременность, но, определенно, самый жирный.

За столом возникла напряженная пауза. Даже Бред перестал таскать бекон из тарелки и с интересом уставился на моих будущих родственниц в ожидании продолжения.

Повезло еще, что семья Майкла собралась не в полном составе: две его замужние сестры не смогли приехать, а дядя, ректор Ной Абрамс, задержался в академии и сомневался, что успеет разобраться с делами до ужина. А то вопросов и завуалированных намеков было бы намного больше…

— Тетя, ну что за глупости! — Майкл поморщился. — Мы с Аурелией соблюдаем правила приличия. Все разговоры о наследниках только после свадьбы!

Бред, конечно, не мог смолчать и на попугайский манер выдал:

— Честная девушка! Хорошая девушка!

Угу. С таким женихом сложно быть другой.

— Айда, не смущай Аурелию.

Я приободрилась. Мама Майкла, Ванесса Берч, редко вступалась за меня на общественных сборищах. Обычно она занимала отстраненную позицию мирового судьи: сама склоку не затевала, но выносила решение, определяя победителей в споре. Услышать от нее такие слова равносильно выигрышу в схватке.

Как оказалось, я поспешила с выводами.

— Если ей будет чем с нами поделиться, она непременно это сделает, верно, дорогая?