Не желая накалять пока ситуацию, она лишь гневно взглянула на него, но осталась на месте.

– С виду все в порядке, – пробормотал мужчина. – Почему тогда молчишь?

Вера посмотрела на него сверху вниз, выражая всем своим видом то, насколько глупо прозвучал его вопрос. Неужели он думает, что люди не могут говорить только тогда, когда у них отрезан язык?

Не дождавшись ответа, мужчина отошел на шаг, окидывая ее еще раз взглядом.

– Для мадам Тюго старовата будет.

Стражник нахмурился.

– Да вы что, господин? Молодая же совсем. Всего семнадцать…

– Семнадцать? У мадам в этом возрасте девочки уже того… не того, в общем, – хохотнул он.

Вере не составило труда понять, что тут сейчас происходит. Не зря она чувствовала себя лошадью на рынке. Ее действительно пытались продать. Мадам Тюго, как она понимала, была женщиной, держащей бордель.

Переведя презрительный взгляд на стражника, Вера слегка скривилась. Как же мерзко осознавать, что те, кто должен защищать, сами действуют как закоренелые преступники.

Наверное, в городе множество родителей, дети которых пропали. Вера не сомневалась, что искать их всех нужно именно в борделях. Еще живых, конечно.  

– Так что ж, не возьмете? – кажется, стражник даже удивился слегка.

– Отчего же не возьму? – мужчина сунул палец в ухо и покрутил там. – Возьму. Что поделать. Будет посуду на кухне мыть, – он совершенно притворно вздохнул. Что-то ей подсказывало, что и он сейчас врал. – Только вот цена за такой старый товар больно уж высока.

Стражник немедленно оживился, начиная спорить с горожанином. Вера наблюдала за этим и удивлялась, насколько все омерзительно. Она всегда знала, что люди способны на подобную низость, но видеть это было невыносимо.

Спустя время торговец и покупатель пришли к соглашению. После этого стражник схватил Веру и потащил на выход. Она воспротивилась, но мужчина быстро выкрутил руки ей так, что на глазах моментально скопились слезы.

– Не глупи, будь послушной и никто не станет причинять тебе боли, – посоветовал он. – Мадам Тюго никогда не обижает своих девочек. Через пару лет, возможно, сможешь выкупить свою свободу.

Он хохотнул, явно снова солгав. Видимо, будущие перспективы не были столь радужными.

– Аккуратнее с ней, – потребовал горожанин, глядя на Веру с легкой тревогой. Ему явно она требовалась невредимой. – Иначе получишь еще меньше.

Стражник проникся угрозой и ослабил хватку.

Вера все равно еще раз дернулась. Пальцы сжали ее запястья чуть сильнее.

– А мама твоя тут посидит, – произнес стражник. – Мы ведь не хотим, чтобы с ней что-то случилось? – глумливо спросил он и сам же ответил на вопрос: – Не хотим. А значит, спокойно идем и делаем, что скажут. А она побудет у нас как гарантия, что ты не надумаешь сбежать и рассказать кому-нибудь. Ах да, ты же немая, – потянул он и засмеялся, будто действительно сказал что-то смешное.

Вера вздохнула. Заложник. Как предсказуемо. Вот только она сомневалась, что Вивьен долго останется живой. Никто не станет ее просто так кормить лишь для того, чтобы какая-то девчонка работала и не дергалась. Саму Веру будут пичкать байками, обещая встречи и скорую свободу. А потом кажут, что плохо старалась, долго работала, мама не дождалась. А может, вообще ничего не будут говорить, убьют в конце, чтобы проблем меньше было, и все.

Пока они шли, стражник с покупателем начали обсуждать произошедшее в камере Вивьен. Оказалось, что паук, которого Вера послала туда, укусил ткача, желающего силой выбить из женщины признание о новом цвете для ткани.

Вера притихла, внимательно слушая. Ее поразили и одновременно порадовали подробности. Оказалось, что от укуса ее помощника, рука ткача почти моментально покрылась волдырями и покраснела.

Очень хорошая новость, подумала она и улыбнулась.

Она уже собиралась приказать своим маленьким паучкам атаковать, но за мгновение до этого остановилась. Если  на стражников внезапно  нападут пауки, не будет ли это выглядеть подозрительно? То не было никогда, а тут сразу столько. Это однозначно вызовет вопросы у людей.

А если и так, то какая разница? После того, как их обвинили в преступлениях, им все равно придется уходить из столицы. И хорошо если после подобного удастся беспрепятственно покинуть стены города.

Не хотелось, конечно, но делать было все равно нечего – на них ведь завели дела. Или нет? Судя по всему, стражники не собирались долго держать их в тюрьме. По крайней мере, Веру так точно. А раз так, то, возможно, никаких бумаг на них нет? Было бы прекрасно.

Хотя все это особо ничего не меняет, ведь она не знает, кто еще в курсе дела. У ткача, двух стражников, охранника при входе и горожанина могли быть еще сообщники. И явно есть.