Мужчины готовились к сражению, и их сосредоточенность передалась и мне. Они надели длинные жилеты из серо-зеленой чешуи, на меня напялили такой же. Он был чуть великоват и достигал середины бедра, но оказался легким. Я обвязала мокрое разодранное платье вокруг ног на манер штанов. Переплела косу и закрепила ее на затылке. Проверила кинжал — он оказался в кармане. Постучала острием копья по плоскому камешку, чтобы вогнать крепче. Я не участвовала в военных действиях и надеялась, что не придется. В сражениях нет ничего красивого: боль, кровь, смерть… Лучшая победа — предотвращение войны. И если людям на этой планете удастся выжить, это определит будущее всего человечества через триста лет.

— Какая боевая у меня жена, — улыбнулся Валд, глянув на меня.

Он макнул два пальца в глину у берега, провел мне по щекам, и его улыбка стала еще шире. Недолго думая, я зачерпнула горсть грязи и оттерла пятерню о его физиономию. Синие глаза только засияли ярче. Варвар тихо рассмеялся, привлек меня к себе и поцеловал, жарко и бесстыдно.

— Валд, — тихо возмутилась я, отпрянув. Облизнула губы, и на зубах заскрипел песок.

Баг посмотрел на нас, тоже размазал по лицу пригоршню речной глины, и его усы уныло обвисли, как жирные гусеницы.

Мы наскоро перекусили, доев подмокший хлеб, запили водой. Баг переложил вещи, безжалостно выбросив все лишнее: и одеяла, и плащ, и остатки снеди. Книжицу с молитвами покрутил в руках, посмотрел на меня удивленно и сунул в мешок. Валд расстегнул заклепку на ножнах и слегка вытянул меч, проверяя. Солнечные лучи отразились в блестящем лезвии так ярко, что я прищурилась. Олимпиум. Такой меч не затупится.

Указав направление рукой, Валд пошел вперед. Это был странный лес: не слышалось пения птиц, не стрекотали насекомые. На том берегу я привыкла к шуму и не замечала его, здесь же отсутствие звуков непрекращающейся жизни настораживало. Из-за паутины, натянутой на кронах деревьев, свет рассеивался, и казалось, что мы бредем в сумерках, хотя через сероватый полог я видела безоблачное небо.

Шум реки отдалился и стих, и теперь я слышала лишь наши шаги и дыхание. Валд вдруг остановился, повел плечом, опуская ладонь на рукоять меча, и мы замерли. Впереди полз шиаг. Сердце мое подскочило к горлу и забилось часто-часто, как пойманная птица.

Восьминогий паук с чешуйчатым телом был взрослой самкой. На этой планете конечности у них были немного длиннее, а еще непривычным оказалось отсутствие одежды. Этот шиаг не носил щитков, которые спрятали бы бурую чешую, прикрывающую вытянутое тело, на крупной голове не было шлема, а красные глазки, посаженные близко друг к другу, не защищали очки. Шиаг держал в передних лапах какого-то зверька, быстро обматывая его паутиной, сочащейся из желез под жвалами, и закрепляя тягучей слюной. Пустой яйцеклад болтался под брюхом уродливым сморщенным мешочком.

Шиаги не создавали семей даже на высоком уровне развития. Отсутствие материнского инстинкта сыграло им на руку: они рассылали капсулы со своими яйцами по Вселенной, не беспокоясь о том, что почти все они погибнут, и рассчитывая, что хотя бы одной из миллиона повезет попасть на планету, где возможна жизнь. Так, по-видимому, здесь и случилось.

Шиаг скрылся за деревьями, и Валд медленно двинулся вперед. С каждым шагом становилось труднее дышать от вони разлагающейся плоти, глаза заслезились. Я прикрыла нос мокрым рукавом, надеясь, что меня не вырвет.

— Пс, — позвал Баг.

Валд обернулся, а рыжий указал на дерево слева от нас. Его крона была опутана паутиной, как и у прочих, внутри бегали быстрые тени мелких шиагов, а у самого ствола угадывался человеческий силуэт с раскинутыми в стороны руками.

Верхняя губа у Валда вздернулась, как у злого пса. Он кивнул и пошел быстрее. Так мы и шли, иногда замирая и пережидая, пока очередной паук не перейдет нам путь, и с каждым шагом ужас во мне рос, грозясь вылиться в истерику.

Я не смогу выполнить миссию. Люди на этой планете обречены. Если все эти полчища пауков ринутся на замок — конец. Всю белоснежную пирамиду оплетет толстый слой паутины, а внутри нее люди будут медленно умирать, давая жизнь новым и новым шиагам.

Когда же мы наконец дошли до благодати богини, я не знала, смеяться мне или плакать. Круглое яйцо, раскрытое на две половины, действительно несло в себе благословение: вокруг него распустились огромные цветы, трава росла гуще и зеленее, и даже вонь будто отступила. А внутри яйца сверкали темно-синие кристаллы — таурилл, вещество, которое повсеместно использовалось в медицинских капсулах и которое могло обеспечить жизнеспособность паучьих яиц очень долгое время.

Благодатью богини оказалась капсула, доставившая шиагов на эту планету.

До благодати осталось несколько шагов, когда мы услышали звуки.

— Шши-аг-аг-аг.