— Слушай, Магнус, ты говорил, что любишь новые вещи и нетронутых дев, — вспомнила я, прожевав лепешку. — Так я уже не вписываюсь в твои идеалы. Валд меня потрогал. Да еще как.

— Плевать, — заявил Магнус. — Так даже интереснее. Легко быть лучшим, если не с кем сравнивать. — Он склонился к моему уху и прошептал: — Со мной тебе бы не пришлось просить «еще». Ты умоляла бы о пощаде…

Я отстранилась и посмотрела на него с яростью.

— Ты подсматривал?!

— Нет, что ты, — искренне возмутился Магнус. — Вот мне радость — пялиться на голого Валидола… Я подслушивал.

— Ты маленький грязный извращенец, — вздохнула я, и он нахально улыбнулся и подал мне кубок с вином.

— Да, — подтвердил он. — Только совсем не маленький.

— Знаешь, если никто из твоих женщин не просил добавки, то ты совсем не так хорош, как думаешь, — сказала я, и его скабрезная улыбка слегка потускнела.

Валд обернулся, увидел Магнуса и сразу же вернулся ко мне. А я поставила кубок на стол и обняла мужа за плечи.

— Научи меня танцевать, — попросила его.

Эва танцевала так, будто родилась для этого: ее юбки взлетали вверх, щеки разрумянились, а глаза горели. Прядки выбились из косы, и в какой-то момент Валд дернул за ленту, провел пятерней по ее волосам, расплетая их, и Эва тряхнула головой, отбрасывая темную копну за спину. Она отбивала ногами ритм, кружилась в свете костров, сама как огонь — яркая, безудержная, красивая, но в ее веселье будто сквозило отчаяние. И когда музыка зазвучала спокойнее, полилась плавно, как река, и Валд притянул Эву к себе, обняв за талию, то увидел в ее глазах слезы.

Она тут же улыбнулась, отвернулась, будто заинтересовавшись чем-то возле овечьих загонов, провела рукой по щекам, и когда снова посмотрела на Валда, глаза ее были сухими.

— Эврика, — сказал он. — Что-то беспокоит тебя?

Она лишь улыбнулась и покачала головой. Валд посмотрел поверх ее макушки и заметил Магнуса, который цедил вино и не отрывал от них взгляда.

— Магнус докучает тебе? — спросил Валд.

— Нет, — ответила Эва.

— А если будет, то ты ведь мне скажешь?

Она обняла его теснее, положила голову ему на грудь. Ее пальчики перебирали его косу, гладили шею, теплое дыхание чувствовалось через ткань рубашки. Сказать ей, что это неприлично? Да он скорее откусит себе язык!

— И что бы ты сделал, если бы Магнус докучал мне? — спросила она, подняв голову.

— Надрал бы ему зад, — улыбнулся Валд.

Эва вздохнула и вдруг, привстав на цыпочки, поцеловала его. В ее дыхании слегка чувствовался терпкий запах вина, а губы были мягкими и сладкими. На какое-то мгновение все словно исчезло — и музыка, и люди, и они остались лишь вдвоем под светом звезд.

— Вернемся в спальню? — хрипло предложил Валд, сжимая ее тонкую талию.

Мелькнула шальная мысль: как бы было прекрасно, если бы жена поскорее понесла. Он бы следил, как ее талия раздается, а живот растет, ловил бы малейшие изменения в ее внешности, выполнял капризы. А потом прислушивался к шевелению их ребенка внутри ее тела…

— Разве мы пробыли на празднике достаточно? — засомневалась Эва. — Вон священники что-то затевают.

Музыка оборвалась, и люди расступились к краям площадки, освобождая место процессии. Старший священник тянул моток веревки, один конец которого устремлялся куда-то вверх и терялся из виду. Инфиниту вывели в центр, отдали ей в руки моток. Она кивнула и неожиданно громко начала молитву:

— Богиня-мать всего сущего, всезнающая, всеумеющая, пребудь с нами и днем и ночью, и в здравии, и в болезни, направь, научи, вразуми. Прости своим детям несовершенство духа и слабость плоти, укрепи и наставь. И прими в свой небесный экипаж, когда придет срок. Инитион.

— Инитион, — повторили люди хором. Руки синхронно поднялись, совершая знак девятки.

А потом сверху по веревке, которая, похоже, была протянута с капитанского яруса пирамиды, спланировала искусственная птица. Крылья ее торчали в разные стороны, клюв был раскрыт, а стеклянные глаза сверкали, отражая свет огней.

— Что это за чучело? — тихо рассмеялась Эва.

Инфинита поймала птицу, подняла ее вверх, люди захлопали, и к небу вознеслись радостные крики.

— Птица — символ вести, полученной от богини, — сказал Валд и посмотрел на жену.

Она явно веселилась, а вот ему было не смешно. Да, птица, сделанная наспех из ткани и дерева, получилась кривобокой и не особенно торжественной. Но никто не потешался над нею. Люди были преисполнены благоговения. Все уже знали, что произошло: Зельда умирала, а некоторые говорили, что и вовсе умерла, однако богиня повелела Инфините принести благодать на алтарь. И когда это было исполнено, свершилось чудо: Зельда ожила и родила двух прелестных дочек.