– Дак кто ее знает, – староста пожал плечами. – В лесунашем местном, как всегда, бродила, чего-то съела, поди, не то, вот и мается животом второй день.

– А лекарств у вас что, нет?

– Отчего же нет? – староста чуть насупился, будто его оскорбили подобные слова. Впрочем, секунду спустя все недовольство как ветром сдуло. – Все есть. Да только не помогает ничего. Она одна живет, муж помер, а детей не прижили. Но наши юбки смотрят за ней, даже ночью сидят. Трав натащили, да все не то. Угасает баба на глазах.

 – Юбки? – спросила Вера у деда шепотом.

– Женщин своих они так называют, – пояснил Иагон, а потом вернулся к беседе со старостой: – Поглядеть можно?

– Да зачем бы вам? – удивился старик. Но при этом засеменил в сторону дома. Кто он такой, чтобы запрещать высоким господам любоваться на смертельно больную? Хотят – пусть смотрят, а он в сторонке постоит, а потом, как уедут господа, почешет языком с другими, обсуждая причуды богатых.

Когда дверь в дом открылась, Вера ощутила не слишком приятный запах. Сразу становилось понятно, что в доме находится больной человек.

– Староста? – когда они вошли, женщина, сидевшая у кровати, встала, опустив пяльцы. Окна были закрыты, но света свечи, судя по всему, хватало. Впрочем, это все равно странно. Не проще ли открыть окно, тем более что воздух в доме стоял затхлый.

– Отойди, – буркнул старик и просочился мимо вошедших людей. Схватив женщину за руку, он оттащил ее в сторону и замер около стены. – Прошу, господа, можете глядеть.

– Что? – вышивальщица глупо хлопнула ресницами и раскрыла рот, в изумлении глядя на неожиданных гостей. Нет, она слышала голоса с улицы, но была слишком увлечена рисунком, поэтому не удосужилась выглянуть наружу, подумав, что снова соседские дети шумят.

– Молчи, – потребовал староста, одернув ее.

 Иагон посмотрел на напряженную внучку, а потом подошел к кровати больной.

Женщина, лежащая на кровати, выглядела изможденной. Темные круги под глазами, испарина на лбу, сухие потрескавшиеся губы. Она не выглядела очень молодой, но и до старости ей было еще далеко. Лет тридцать, может, немного больше.

Осмотрев ее, Иагон заметил высыпания на коже. Само по себе это ни о чем не говорило.

– Откройте окно, – приказал он.

– Но… – вышивальщица встрепенулась, явно не желая выполнять это указание. Староста дернул ее за руку, заставляя замолчать. Когда она посмотрела на него, он кивком головы указал в сторону окна.

Женщина заторможенно кивнула и пошла делать то, что велели. Когда окно открыли, в комнату ворвался наполненный пыльным теплом воздух. Он, будто шаловливый ребенок, взметнул волосы людей, задул свечу и громко хлопнул входной дверью. Этот порыв почти стер неприятный запах, унеся его на крыльях сквозняка.

И пусть время катилось уже к закату, но света, который проник в дом вместе с ветром, Иагону хватило, чтобы рассмотреть больную лучше.

Потрогав ее лоб, он приоткрыл веки, чему-то покивал, а после повернулся к внимательно наблюдающим за ним людям.

– Травами тут не помочь, – произнес он. – Ее болезнь так просто не вылечить. Нужны лекарственные пилюли. 

– Пилюли? – староста моргнул, а потом перевел взгляд на кровать. На его лице возникло легкое сожаление. – Дак где же деньги на эти пилюли взять? – произнес он спустя пару секунд. – Нету у нас таких богатств. Придется ей как-то самой выкарабкиваться. Али…

Иагон нахмурился. По сути, он мог спокойно развернуться и уйти. В конце концов, всем помочь нельзя. Они не имеют никакого отношения к этой женщине. Но сейчас, когда он узнал, увидел, просто так отвернуться не получится.

 – Деда, – позвала его внучка. Иагон отчетливо услышал просящие нотки в ее голосе. Повернувшись к ней, он задумался.

– Хорошо, – сказал он, словно все это время между ним и Давьеррой происходил молчаливый диалог. – Я помогу ей.

Вера выдохнула. В тот же момент она ощутила, как нечто внутри нее ослабло. Казалось, словно в тот момент, когда она приблизилась к этому дому, где-то глубоко внутри нее натянулась невидимая нить, не позволившая пройти мимо.

«Все дело в том, что семья Меир очень важна для судьбы мира. Они не должны были погибнуть».

Вера будто снова оказалась в белой комнате, а напротив нее сидел тот самый небесный клерк. Конечно, ничего подобного не было, просто воспоминание оказалось очень ярким.

А ведь и правда. Она должна была сделать все, чтобы выжила вся семья Давьерры. Не только сама девушка, но и они были важны для истории. Неужели сейчас происходит тот самый эпизод, ради которого Иагон должен был выжить? Будет ли такой момент единственным или этот человек должен выполнить, так сказать, ряд заданий?