К вечеру у него был список людей, которые, по его мнению, предали Андотт. За день он просмотрел гору отчетов, нашел множество подтверждений того, что большинство его доверенных людей давно работают на кого-то другого.

Ему предстояло еще много работы, но кое-что он решил сделать уже сегодня.

– Пригласи ко мне в кабинет Эриона Харта, – отдал он приказ одному из стражей.

Харт прибыл быстро. Пройдя в кабинет, он встал на одно колено, уперевшись одним кулаком в пол.

– Звали, ваше величество? – спросив, младший Харт поднялся, чем снова вызвал у короля раздражение. Может быть, именно по этой причине ему так легко поверилось в предательство Хартов? Они никогда не выказывали слишком большого почтения.

– Звал, – не став обращать внимания на собственное раздражение, ответил король. – Я проверил принесенные тобою документы. И склонен поверить в то, что информация в них верна. Я хочу, чтобы генерал разобрался с вторженцами.

Эрион встрепенулся, не веря услышанному.

– Вы хотите сказать, что войска могут покинуть свое нынешнее расположение и…

– Вот приказ, – оборвал его король, указывая взглядом на лежащую на столе бумагу.

Эрион не стал заставлять себя ждать или обижаться, что его перебили. Подойдя к столу, он подхватил документ и впился в него взглядом. Раз бумага не была свернута, значит, ему дозволялось ее прочесть. Вскоре ему стало понятно, что документ в его руке действительно был приказом.

Вся радость Эриона испарилась, когда он вспомнил о Давьерре и ее скорой свадьбе. Рискнуть или не стоит?

Свернув приказ, Эрион спрятал его в карман, а потом опустился на колено.

– Ваше величество, прошу вас выслушать меня.

Летум заинтересованно вздернул бровь.

– Говори.

– Речь идет о Давьерре Меир.

– И что с ней?

– Прошу вас, отмените свое вето.

Эта просьба удивила короля. Злость снова начала закипать внутри, но Летум пригасил ее. В любой другой момент он уже приказал бы бросить наглеца в камеру, заперев его на пару месяцев для профилактики. Отменить вето? Свое собственное слово? Немыслимо! Но…

– Зачем тебе слепая девица?

В конце концов, не так давно он принял решение доверять Хартам. Не полностью, нет, но больше, чем всем остальным.

Младший Харт молчал несколько секунд, а потом вскинул голову, смотря прямо в глаза короля.

– Я влюблен в нее, ваше величество.

***

Когда дверь за Хартом закрылась, Летум вздохнул и покачал головой. В любовь ему верилось с большим трудом. Вот только ничего иного в голову не приходило.

Эта девчонка была слепа, бедна, не имела никакой власти, даже талант не смогла сберечь. С какой бы стороны он ни смотрел, он не видел причины для того, чтобы Харт так рисковал, обращаясь к нему с просьбой.

Неужели действительно просто любовь?

Сомнение не давало ему поверить полностью, поэтому он выдвинул условие – Эрион заменит завтра около алтаря Вальтегора. Если он любит девицу, значит, не против будет взять ее в жены прямо завтра. Младший Харт немедленно согласился, и, как показалось королю, с большим энтузиазмом. Это немного успокоило Летума. Он отпустил Харта, решив поговорить с Вальтегором сегодня вечером. Жаль, не увидит их детей, но Харт тоже очень одарен, так что не все потеряно.

От размышлений его отвлек стук в дверь.

– Главный алхимик прибыл, ваше величество.

– Пусть войдет, – разрешил король.

Вскоре на пороге появился Ястер, несущий поднос.

– Витаминная пилюля, мой король.

Летум кивнул и протянул руку. Вальтегор немедленно передал пузырек, отойдя на пару шагов от стола и склонив привычно голову.

Вытряхнув из стеклянного сосуда таблетку, Летум убедился, что цвет пилюля имеет привычный, и закинул ее в рот, сразу проглатывая.

– Я могу идти, мой король?

– Постой, – остановил он алхимика. – У меня есть к тебе разговор.

Вальтегор закрыл дверь и выдохнул. То, что сказал король, безмерно удивляло. В какой-то момент Ястер остро пожалел, что так поспешил с пилюлей, но спустя мгновение все сожаления испарились. В конце концов, с его величеством ничего не будет, а у него появится время, чтобы скрыться из столицы.

Пройдясь по комнате, он быстрым взглядом окинул привычную обстановку и резко развернулся. Ему хотелось перейти на бег, все внутри вибрировало, то замирая от ужаса, то сладко дрожа от предвкушения.

Было страшно. Очень страшно.

Вальтегор привык за долгие годы к этому месту. Оно стало для него одновременно и тюрьмой, и домом. Он мог пройти по многочисленным залам и коридорам с закрытыми глазами, ни разу не сбившись с пути. Почему-то все это вызывало странную ностальгию, от которой спазмом перехватывало горло.