Никаких следов сцены и зрительного зала, ни малейшего намека на кулисы. Я стояла посреди огромного полуразрушенного помещения, освещенного немногочисленными светильниками на уцелевших колоннах. А вот зрители моего феерического появления, как ни странно, нашлись — группа мужчин во вполне себе сценических нарядах и с выражением неподдельного удивления на лицах.

Господи… Так не бывает… просто не бывает… Или у меня уже горячечный бред?

Мда… Зря я все-таки геройствовала, пила всякие сомнительные порошки и тащилась на сцену — стоило еще в антракте вызывать скорую помощь.

Слава, конечно, штука хорошая, но зачем она мне посмертно?

Несколько секунд мы с мужчинами потрясенно пялились друг на друга. Не знаю, о чем они думали, я в этот момент не то, что думать, даже с места двинуться не могла.

Опять начала кружиться голова, мелко подрагивали ноги, к этому прибавилось противное першение в горле и стремительно поднимающаяся температура — меня знобило все сильнее. В общем, грипп как он есть, во всей своей красе. Спроси меня сейчас кто-нибудь: реальны ли эти люди вокруг или они лишь плод моего изнуренного лихорадкой, больного воображения, и я, пожалуй, затруднюсь ответить.

— Гхм…

Первым отмер блондин справа — статный, с величественной осанкой, в богато украшенном синем плаще. Он многозначительно откашлялся и, указав на меня, осведомился:

— Это что такое? Алистер, ты ее знаешь?

Взгляды присутствующих скрестились на стоявшем передо мной мужчине, который с замешательством и, как мне показалось, некоторым ужасом изучал свою ладонь.

Высокий, широкоплечий, с энергичным, волевым лицом, густыми темными волосами, собранными сзади в хвост, и яркими зелеными глазами. Эти глаза сразу приковывали к себе внимание. Четко очерченный, чуть выдающийся вперед подбородок говорил о силе воли и решительности, граничащей с упрямством.

— Так кто она? — нетерпеливо повторил блондин.

Зеленые глаза раздраженно сверкнули.

— Вы у меня спрашиваете, ваше величество? Это была ваша затея, я лишь поддержал игру.

— Затея моя, — не стал спорить тот, кого только что обозвали «его величеством». — Но вот это в наши планы точно не входило.

Он снова бесцеремонно ткнул в мою сторону пальцем. Не берусь судить, как там у блондина с величием, а вот хорошие манеры у него напрочь отсутствуют, тут даже сомневаться не приходится.

— Старуха! — неожиданно закричали сзади. — Нищенка, что изображала жрицу и развлекала нас забавными сказками об истинной любви. Это она все подстроила… Кстати, а где старуха? Куда подевалась?

Все разом заговорили, зашумели глухо и грозно, стали оглядываться, разыскивая кого-то. В этом безумном бедламе неподвижными оставались только мы двое: я и зеленоглазый Алистер, сверливший меня пристальным взглядом.

Пару мгновений мы молчали, а потом мужчина поднял руку и снова посмотрел на свою ладонь. Не представляю, что он там увидел, но это ему явно не понравилось.

— Ты кто такая? — прошипел он, сжимая пальцы в кулак и делая шаг вперед, ко мне.

Черт возьми!

— Отвечай, когда тебя спрашивают! Или язык проглотила?

Проглотить — не проглотила, а ни сказать, ни пошевелиться не удается — будто одеревенела.

На красиво очерченных скулах заиграли желваки, мужчина обжег меня еще одним яростным взглядом и потянулся к фате, которая все еще закрывала мое лицо.

— Нет! — я инстинктивно отшатнулась, выставила перед собой ладонь в защитном жесте, пытаясь хоть как-то отгородиться. И с облегчением поняла, что могу снова двигаться и говорить.

«Нет» — подхватило эхо, взметнулось вверх, отразилось от стен и осыпалось вниз протяжным многоголосьем.

«Нет? Ты уверена?»

В мягком, призрачном голосе, прозвучавшем сразу отовсюду — словно со мной говорило вот это полуразрушенное здание, в котором я находилась, — слышалось недоумение и легкое недовольство.

— Уверена, — подтвердила я, обращаясь… А, впрочем, какая разница к кому? Ко всем сразу. Сил на то, чтобы удивляться, уже не осталось.

«Что ж, — дрогнул голос. — Твое право. Тогда…иди»

Что-то с силой ударило в грудь. Я пошатнулась, неловко взмахнула руками, попыталась ухватиться за что-нибудь, но пальцы поймали лишь воздух, и я, не удержавшись на ногах, полетела в темноту.

«Прими мой свадебный дар, дитя», — донеслось издалека затухающим отзвуком, и я словно взорвалась изнутри. Казалось, в жилах вместо крови потек жидкий огонь.

Последняя мысль, которая пришла в голову перед тем, как я потеряла сознание, была, конечно, абсурдной. Хотя… Куда уж абсурднее?

Ну, ничего себе, сходила за хлебушком…

***

Очнулась я в пустой, темной комнате — на этот раз, судя по всему, полуподвальной, похожей на склеп и на погреб разом. Везет мне, однако, нынче на незнакомые помещения.

Низкий сводчатый потолок, каменный пол и такие же стены, крошечное зарешеченное окно высоко над головой, почти не пропускающее свет. Сумрачно, тихо, пахнет затхлостью и пылью… Хорошо хоть сухо и не очень холодно.