Королева расплывается в улыбке, и сходство с Риманом усиливается. Она будто его сестра-близняшка.

— Что вы согласны поддержать мой маленький заговор против графини.

— Простите, ваше величество, но я доверяю вашему сыну. Если он передал власть графине, значит, так нужно.

— Повезло ему с вами, Шелли.

Очередная проверка?

Да надоело! Но мать Римана не та, на кого можно позволить себе раздражаться. К счастью, лакей докладывает, что прибыла — легка на помине — графиня. Дождавшись разрешения королевы, графиня входит, приседает в безупречном реверансе. Королева незамедлительно приглашает гостью за стол, и не скажешь, что всего минуту назад королева предлагала устроить против неё заговор. В шутку или всерьёз предлагала, не знаю.

— Графиня, что вас привело к нам? — мило улыбается королева.

— Ваше величество, леди Тинс, я взяла на себя смелость лично доставить программу завтрашнего дня.

Графиня вручает каждой из нас по тонкой папке.

Завтра коронация.

Было бы странно, если бы Риман остался простым королём Лависа. Завтра он примет титул императора, и на политической карте мира возникнет Дашальская империя. Риман взял название страны своего деда по материнской линии.

Размах пугает. Империя объединит не только запад континента, а именно территории Вигении, Каранса и Лависа, не только исконные острова Дашаля, но и Окраинный архипелаг, и даже Лериат. Удержать земли вместе, как по мне, нереально, но Риман намерен жёстко перемешать аристократию, как в буквальном смысле — устроит великое переселение, так и в переносном — свяжет семьи брачными узами. Ну и магию нельзя забывать. В своё время именно магия привязала дашальцев к Риману.

— Спасибо, графиня, — королева быстро перелистывает бумаги, цокает языком. — Графиня, вы уверены, что здесь нет ошибки? Почему принц и принцесса Великой Солнечной империи не возглавляют делегацию империи, а получают места, предусмотренные для членов королевской семьи?

— Ваше величество, ошибки нет. Это приказ государя.

— Занятно…

Королева досматривает программу до конца, уточняет ещё несколько малопонятных мне деталей и отпускает графиню. Я делаю вид, что увлечена чтением программы. Обсуждать с её величеством Солнечную принцессу я точно не хочу. Что я могу сказать? Единственная причина, почему принцесса может находиться в месте, предназначенном для членов королевской семьи — её будущий брак с Риманом. Ничего удивительного, если честно. Только жаль, что Риман почему-то молчит. Почему?

Вечером Риман приходит раньше обычного, впервые ужинает с нами. И впервые же не остаётся со мной на ночь. Риман провожает меня до выделенных мне покоев, напоминает, что завтра будет тяжёлый день, советует хорошо отдохнуть, желает доброй ночи и уходит.

Мда…

Ну и к чёрту! Конечно, возможно, мы с Риманом просто не поняли друг друга. Если после коронации Риман продолжит молчать, я задам вопрос сама, и тогда уже…

Почему мне больно от одной мысли, что Риман предложит мне стать второй? Когда я успела влюбиться, прикипеть душой? Как я смогу жить без его насмешливой ухмылки, без хитрого прищура, без «Шел», хрипло произнесённого в ночной тишине? Без его надёжных объятий, полных нежности поцелуев, без его сказок?

Я ложусь, кручусь в холодной постели, и не могу заснуть без его убаюкивающего тепла, без мерного ритма его сердцебиения. Я кручусь, пока не получаю по темечку клювом.

— Кря! — заявляет птенец.

— Извини, что мешаю.

Утром я встаю невыспавшаяся, с синяками под глазами.

Ну и что? Косметика прекрасно скроет следы бессонной ночи. Только горничные со мной почему-то не согласны. Они набросились на меня целой стаей. Незнакомые лица, одинаковая форма — сколько их, десять, двадцать? Я спросонья настолько оторопела, что могла лишь моргать и вяло брыкаться.

Горничные, непрерывно щебеча, утаскивают меня в ванную, раздевают, несмотря на сопротивление и возражения, что я привыкла справляться сама. В пахнущей травами ванной плавает, наверное, целый стог сена. Девушки хватаются за мочалки.

После ванной кожу успокаивают лёгким бальзамом, и я блаженствую, а затем пытка продолжается. Меня усаживают на пуфик и чешут, заплетают, завивают, закалывают. Птенчик, несмотря на отчаянные протесты, обзаводится пышными бантами на обеих лапках. Не мне одной страдать…

Наконец, горничные приносят гору взбитых сливок, в которой я с трудом опознаю платье. Мягкий сливочный цвет и кружево-кружево-кружево. Кажется, платье целиком состоит из кружева.

— Вы хотите превратить меня в торт?

— Леди…, — горничные замирают испуганными изваяниями.

— Я что-то не так сказала?

Отвечает самая бойкая, я её выделила, когда она ухитрилась затянуть на птенчике первый бант:

— Леди, это платье из королевской сокровищницы. Именно в нём короновалась великая королева Тарина.