Зрители вокруг приветствовали наши движения аплодисментами, воем и лаем. Периодически я слышала инструкции, которые они давали своему товарищу:

— Вставь ей по самое горло! Нашпигуй ее, Кабан! Что ты там играешься, трахни ее!

Весь мир съежился до размеров нашей площадки для боя. Для меня исчезли все люди и мысли, все чувства. Только одно двигало мое тело — инстинкты и рефлексы. Только на них сосредоточилось сознание. Мы кружили по площадке, пробуя друг друга, пытаясь найти брешь в обороне. В какой-то момент я явственно осознала, что этот бой не просто ставка на спасение друзей. Речь шла о выживании.

Мой противник зверел на глазах. Его выпады становились все жестче и изощреннее, я не всегда улавливала обманки, из-за чего в один его удар ногой почувствовала, как хрустнула кисть. Боль была острой и внезапной, разорвалась внутри бомбой, адреналин осколками вошел в кровь, но я успела собраться и отскочить в сторону, когда последовал второй удар в живот. Мне удалось избежать его, но двигать рукой стало больно. На лице противника появилась довольная ухмылка, сулившая мне одни неприятности.

Сколько я протяну с одной рабочей рукой?

Ответ последовал незамедлительно: Кабан сделал выпад справа, я отскочила в сторону, но он в этот момент поменял траекторию, сбил меня с ног, повалил на землю. Я попыталась змейкой выскользнуть из-под него, но этот гад заломил мне руки за спину и стянул их ремнем. От боли в кисти я вскрикнула, постаралась скинуть его с себя, но он и сам встал, а потом со всей силы ударил меня в живот ногой. Все померкло перед глазами, я не могла вдохнуть. Только понимала, что меня, как мешок, подняли, бросили на валун. Когда я смогла прокашляться и проморгаться, камень передо мной был залит кровью. Дышать я могла только через рот. Когда он успел сломать мне нос?

Мои друзья рвались ко мне, но удавки не давали им и слова сказать. Они бесновались, как выкинутые на сушу рыбины, безмолвно.

Зато звериная половина зрителей улюлюкала и одобрительно свистела.

Кабан сопел у меня над ухом, судя по всему, он расстегивал себе штаны.

— Я буду первым, киска. Не возражаешь?

И он стал расстегивать штаны на мне. От унижения и боли я мало что соображала, кроме одного: если не вырвусь сейчас, потом уже не вырвусь никогда.

Может, именно поэтому я вдруг почувствовала, как слабнут колени и я сползаю вниз, несмотря на то, что Кабан прижимается все теснее. Ладони поймали его орган, вывернули в сторону, его вопль я услышала словно издалека. Я развернулась, сбрасывая его с себя и еще больше выкручивая член. Из глаз брызнули слезы, потому что боль в руке пронзила все тело, я почувствовала, как испарина покрывает лоб.

Он с ревом бросился на меня, я отступила в сторону, из последних сил ударила его в живот, он согнулся и упал, я тоже не удержалась на ногах. Оказавшись на земле, крутанулась в его сторону, перекатившись, схватила Кабана ногами за шею, крепко зажала, сделала рывок, почувствовала, как ломается его позвоночник, и без дыхания, без сил, без надежды осталась лежать, наблюдая предсмертные судороги противника. Он затих.

Я смотрела в небо и дышала ртом. По небу плыли облака. Им вообще наплевать на все, что творится внизу. Они просто плывут. Плывут. Плывут.

Кровь затекала в горло. Я повернулась на бок, кашляя и сплевывая ее. Мое сознание на какой-то момент помутилось. Пришла в себя, потому что кто-то засунул мне пальцы в нос. Я дернулась.

— Тихо, Колючка, терпи. Лючия пытается поставить на место твои кости.

Я попыталась отбрыкнуться, но меня крепко держали. Вопли, приглушенные ладонью Лючии, вырывались из горла булькающим хрипом. Когда она закончила копаться в моем носу, я смогла им дышать. Имир развязал мне руки, Лючия охнула:

— Еще один перелом! Я все силы потратила на ее лицо.

— Я займусь. — Имир занял место Лючии.

Но вместо того, чтобы заняться лечением, вдруг поднес мою кисть к губам и поцеловал.

— Спасибо, Элиза. Ты потрясающая, невероятная. Ты настоящий воин.

— Спасибо, Элиза. — Лючия поцеловала другую мою руку.

— Спасибо, это было бесподобно. — Юноша-король поцеловал руку вслед за Лючией и подмигнул мне.

— Хватит лобызаться, — слабо воспротивилась я. И огляделась. — Лучше объясните, куда они делись?

— Слава богам, их вожак оценил твой бой. Велел отпустить нас, и они все разбежались. Но были и те, кто предлагал отомстить тебе за жизнь собрата.

— Угу, и их месть сводилась к «вставь, отымей и вжарь». — Я подняла бровь и поморщилась — болело все лицо.

— Примерно так. — Имир помог мне встать на ноги, а потом взял на руки.

— Я не маленькая, дойду, — проворчала я. Но это было безумно приятно. И удобно.