— О, этим вопросом, кажется, задаются философы всех миров, — сообщила она с улыбкой и озорно подмигнула. — Открою вам страшную тайну: мы, женщины, сами не всегда знаем ответ на этот вопрос.

Теперь смеялись они оба. У магистра слегка отлегло от сердца после неудавшегося праздника. Теперь он был готов собраться с силами, переосмыслить произошедшее, сделать выводы и никогда больше не повторить ошибки, которая едва не стоила ему семьи. Дочери были его главной, наиважнейшей ценностью. Больше всего на свете он боялся потерять их доверие.

— Даже не знаю как, но вам, донна Ярослава, всегда удается настроить меня на позитивный лад. Хоть у вас нет магического дара, но есть дар другой, гораздо более ценный.

— Вы льстите мне, — призналась Слава и почувствовала, как краска смущения прилила к щекам.

Да что с ней такое творится? Она ли это? Все еще та бравая, боевая женщина, прозванная Пулей за скорость и силу? Рядом с магистром она словно теряла не только весь боевой опыт, но и скидывала лет так десяток, становясь совсем молоденькой девчушкой, которая верит в чудеса. Например, в то, что великий маг из другого мира способен всерьез заинтересоваться лишенной дара няней.

— А если серьезно? — магистр вновь вернулся к оставленной теме. — Что нужно женщине?

Слава пожала плечами и задумалась. Потом улыбнулась и, лукаво склонив голову к плечу, призналась:

— Нас нужно просто любить. Искренне, не обращая внимания на некоторые недостатки, которых, к сожалению, не лишен никто. Все это сложно… и в то же время удивительно просто.

— У вас, донна Ярослава, недостатков нет, — решительно заявил магистр. — Я наблюдал за вами долгое время, но не заметил ни одного.

Слава вздохнула. Опустила голову и, искоса поглядывая на Дрэго, призналась:

— Вы наблюдали не слишком внимательно. К примеру, когда сильно устану, я храплю. Не так, чтобы громко, и все же…

Она сказала и смутилась. Наверное, порядочной донне в Гротеции неприлично рассказывать о себе такие подробности. Уж наверняка красивая и благородная Фиделия спала, как младенец, а не рычала во сне, как мотоцикл со сломанным глушителем.

Но Дрэго и не думал пугаться подобного признания. Напротив, он оценил искренность Славы и ее честность.

— Это не страшно, — отмахнулся магистр. — Уверяю вас, я храплю куда сильнее и вашего храпа даже не замечу.

И снова получилось многозначительно.

Поняв, что сказал лишнего, магистр прокашлялся и перевел разговор на погоду. Слава подыграла ему и сделала вид, будто не услышала в его словах никакого намека. Хотя, его предложение посоревноваться в храпе было более чем заманчиво.

— Я так и не попросил у вас прощения за слова советника, — сказал магистр, когда они вышли за ворота замка и оказались на узкой тропинке, ведущей в сторону каньона. — Он не должен был отзываться о вас подобным образом. Вы, донна Ярослава, заслуживаете лучшего отношения.

— Знаете, моя работа… то, чем я занималась прежде, — поправилась Слава, — служба научила меня не обращать внимания на слова идиотов. Вы, магистр, не виновны в том, что в голове у этого напыщенного сухого петуха. Будет хорошо, если он и его сын больше не будут досаждать ни вам, ни тем более вашим дочерям.

— Я пообещал, что больше не буду принимать у себя подобных гостей и тем более навязывать их общество девочкам. Карина и Карла простили меня. Вроде бы… Но когда я стал расспрашивать Карлу о ее падении, она вдруг снова закрылась. Будто отгородилась от меня непроницаемым щитом. А после вообще убежала в свою комнату. Карина, конечно же, пошла вслед за ней.

Магистр потряс головой, словно выбрасывая из нее непрошенные мысли. Он действительно старался стать для дочерей другом, но что-то снова пошло не так. Знать бы еще, что именно.

— Хм-м… — вслух задумалась Слава. Она тоже не раз замечала странности в поведении Карлы, но полагала, будто ее недоверие распространяется только на нее. На няню. — Мне кажется, у Карлы есть кое-какой секрет, но она пока не готова поделиться им. Даже с вами.

— И что же теперь делать?

— Ждать. Думаю, это лучшее, что мы можем сделать. Когда Карла будет готова, она расскажет нам все. А пока… расспросами и своим нетерпением мы можем только навредить. Мне так кажется.

За разговорами они отошли довольно далеко от замка, но и не думали сворачивать. Ярослава, часто гулявшая по этой тропе с Дэлией, шагала уверенно, выбирая верные тропки, отклоняясь на память от низко растущих деревьев и минуя места, где в густых кронах гигантских лиственниц жили дикие певчие птички кробусы, которые терпеть не могли чужаков и нападали сразу стаей. Впервые столкнувшись с ними, Слава вспомнила, каково это: преодолеть бегом несколько километров.