— Это было моим заветным желанием. Уехать далеко от окружающих меня людей. Но на самом деле я хотела другого. Теперь это уже не важно. Хоть одно желание исполнилось. По-другому, не так, как я себе представляла и хотела. Тем не менее, я довольна.

— Мелинда, ты ничего не хочешь у меня спросить? — я решила прояснить некоторые моменты, разговорив её ещё больше.

— Нет. Если ты имеешь в виду моего ребёнка, — прищурилась Мелинда, а моё сердце укололо ревностью: я уже считала Тэвиша своим малышом, — то я уверена, что ты будешь лучшей матерью для него. Если про мужа, то он человек жёсткий и берёт то, что ему нужно. Если он полюбит тебя, то повезёт. Нет — так и проживёшь свою жизнь в четырёх стенах, как прозябала я.

— Он не очень общительный человек, но и не злой. Насколько я поняла, — осторожно ответила я.

— Понравился тебе Годвин? Это хорошо. Он красивый мужчина. И страстный. Легче будет примириться, что ты там застрянешь навечно, — эта самодовольная улыбка на знакомом до боли лице раздражала до безумия. Так и хотелось её стереть.

— Я хочу вернуть свою жизнь. Ты не можешь занять моё место и притворяться мной. Я столько училась, трудилась и настрадалась! Я словно в ловушке здесь, — возмутилась я.

— Могу и заняла. Тебе придётся с этим смириться. Мне здесь хорошо и спокойно. И Павлу нравится, что я стала покладистой и домашней. Моя память так некстати потерялась, — мечтательно улыбнулась она. Я возненавидела её вальяжную расслабленность сытой кошки. — И он помогает мне прийти в себя, — продолжила она, насмешливо смотря моими шоколадными глаза. Мне захотелось закричать. — Если же ты про его измены, то это ерунда. Ты взрослая женщина. Должна понимать, что мужчина не ограничивается одной женщиной. Тем более, женой. Роль у жены другая. А любовница для того, чтобы снимать стресс, сбросить напряжение. Надёжнее иметь одну, но постоянную любовницу. Все так живут. Годвин умный человек и бастардов у него нет и не будет. Вот тебе только не повезло с его выбором. Аннабель не любит Годвина. И держаться за него не будет. Так что найди ему другую подстилку. Тебе же легче будет жить. Он любвеобильный. Сбросит пар на стороне и весь твой.

Самоуверенная, циничная, расчётливая сука. Я была поражена до глубины души. Это не та Мелинда, о которой у меня сложилось впечатление как о наивной, забитой и несчастной бедной девушке. Разительное отличие и не в мою пользу. Действительно, очень странная. Фальшивая насквозь. Но при сильном желании её можно было понять, но принять или примерить на себе — нет уж. Всю жизнь притворяться одним человеком, а на самом деле скрывать своё истинное нутро — это отвратительно. Лицемерная дрянь. А зеркало вывернуло её наизнанку.

— Так что с артефактом? — напомнила я, отодвинув все мысли в дальний угол. Не надо забывать о времени.

— Не помню. Там каменный круг рядом был. Но это тебе не поможет. Лучше смирись со своей участью, — утомлённо махнула она рукой.

— А сокровища? — спросила отчаянно, стараясь урвать хоть информации побольше. — Ты, говорят, всё время пропадала на развалинах.

— Сокровища есть. Я их сама видела. Только они уже не в крепости. Если я не упустила что-то. Я это точно знаю, — улыбнулась … Маша?

Всё никак не привыкну, что разговариваю с собой.

— Кто твой отец? И кто такой Годвин? — задала очередной вопрос, не надеясь на честный ответ. Эта женщина удивляла меня всё больше.

— Мой отец Роберт Брюс. Я бастард. И обо мне не знает никто, кроме него. Мать умерла в родах. Бабка, что принимала роды, тоже. Меня воспитывали как сироту. А Годвин — сын одного из руководителей храмовников. Имени я не знаю, и тебе это не нужно. Его отец давно погиб. Ни о родственниках, ни о матери сведений нет. После зачистки ордена много семей уничтожили на корню, а кому повезло, тот успел исчезнуть. Годвина вывезли из Европы после того, как всё успокоилось. До этого времени он рос на улице. Никому не доверяет, никого не любит. Предан только делу, которому служит. И единственный авторитет — мой отец.

— Что я скажу, если увижу Брюса?

— Он не будет искать встреч с тобой. Ему сейчас не до этого. Я не представляю для него интереса. Пристроил и ладно. У него есть преданный слуга в лице Годвина, которого он привязал браком с собственной дочерью ещё крепче.

Она вздохнула. Мельком глянула на меня и вновь уставилась перед собой. Знала бы она, как мне неприятно её видеть. Сердце разболелось. Казалось, что я теряю что-то важное для себя. Лучше бы я её не видела.

— Если когда-нибудь получится встретиться, найдёшь, что сказать, — продолжила она. — Отец хотел, чтобы я была счастлива. Хоть и не любил меня. Так я счастлива. Скажи ему, что ты нашла свой белый вереск. Он поймёт.

— Мелинда, я хочу вернуть свою жизнь. Это неправильно, то, что происходит, — предприняла я слабые попытки достучаться.