То, что творил ифит не поддается описанию. Почему-то ледяной как будто забыл, о том, что владеет магией, и предпочел разобраться любимым демонами методом — физической силой. У Вика не было не одного шанса. И магия не помогла. Кэллес методично избивал темного, делая это этак вдумчиво и со смаком. Если вначале темный еще трепыхался, то под конец сдался на волю победителя, и только стонал от боли. Когда на теле Вика не осталось живого места, в комнату попытались ворваться ледяные. По всей видимости, чтобы защитить своего темного. Но Кэллес магией запечатал вход. Он еще не закончил со своей жертвой.

Дальше для несчастного Вика началась настоящая экзекуция. Я отвернулась, не в силах смотреть, но под контроль тут же взяла тело Ари. В ней проснулся какой-то болезненный интерес к происходящему, я же, находясь во внутреннем доме, предпочла закрыть глаза и уши, и все равно слышала, как стоны темного превратились в животный крик. Откуда только силы взялись кричать так громко? А еще удивляло, что ледяной все еще в сознании.

Хотя, насколько я поняла, Кэллес уже перешел к методичному отрыванию различных конечностей, и первой шла именно детородная.

Не то чтобы я не привыкла к подобным сценам, но почему-то в исполнении ифита все казалось в разы страшнее.

Когда наступила тишина, и демоница выпихнула меня в мир, кусок мяса, когда бывший темпераментным, не задумывавшимся о последствиях ледяным, уже ничем не напоминал прежнего владельца. Самое удивительное, что чутье демоницы говорило о том, что этот сравнительно небольшой окровавленный обрубок еще жив, и в сознании. Как? Мне неведомо.

Я думала, на этом все закончится, но нет. Кэллес неуловимо переместился, оказавшись рядом с начавшим выползать из стены Шелестом. Молча, одним резким движением отодрал моего заместителя от стены, чтобы в следующее мгновение с хрустом его обратно туда впечатать.

Ифит стал раз за разом бить моего помощника о твердую поверхность, будто вознамерившись сделать в стене новый проход. И сделал бы, будь рядом другое помещение, но за стеной оказалась лишь скальная порода. Я уже хотела вмешаться, Шелест нужен мне живым. Где я себе еще такого сообщника для разного рода нелегальных дел найду, но тут Кэллес заговорил, по всей видимости, обращаясь к своей новой жертве. Тихо, чеканя каждое слово.

— Еще раз ты попробуешь увести от меня Гату, и я не буду так добр.

После этих слов, Шелест повалился на пол, словно сломанная кукла. Ифит потерял к нему интерес. Настала моя очередь. Ледяной подошел, уничижительно посмотрев с высоты своего роста. Я как сидела на полу, так и продолжала там оставаться. Чего ожидать, не знала, но падать всегда больнее.

— Вставай, — произнесено холодно и спокойно. Будто сейчас ледяной не свершил свое возмездие, а только позавтракал.

Подчинилась. Встала напротив Кэллеса. Ифит окинул меня долгим задумчивым взглядом, но так ничего и не сказал. Перевел взгляд на двери, которые тут же распахнулись, впуская толпу темных.

Сначала охрана, затем приближенные, и вот довольно спешно заходит темнейший. Его невозможно перепутать, непередаваемая аура страха. Если Кэллес обычно прикрывает тянущийся за собой шлейф ужаса, то этот ифит предпочитает выставлять напоказ.

Ледяные склоняются в низких поклонах. Я тоже невольно хочу поддаться всеобщей волне, но один брошенный в мою сторону разъяренный взгляд Кэллеса, и я остаюсь стоять, даже не склонив голову. Чувствую себя как между молотом и наковальней.

Когда двое глав ледяного народа сближаются, невольно отхожу в сторону. Такая концентрация ифитов на квадратный метр — это слишком не только для Арисы, но и для меня.

Глава темных имел шикарную шевелюру угольно-черного цвета, только аккуратно прилизанную, и заплетенную в сложную косу, спускающуюся почти до пят. Ростом ледяной был чуть пониже Кэллеса, и выглядел несколько старше. На контрасте с темными волосами, глаза белого цвета, от чего кажется, что у ледяного вообще нет радужки, только зрачок и белок. Смотрится жуткою Без того тонкие губы, зло поджаты, при этом темный ифит больше никак не выражает свое недовольство. Взгляд холодный и отстраненный, будто это и не его сын валяется сейчас окровавленным куском у ног.

— Кэлааншдватилес, ты решил нарушить все законы гостеприимства? Ты в моем доме, и позволил себе напасть на чужого подданного.

— Не я первым нарушил эти законы, а ты. Твой сын покусился на то, что принадлежит мне. И ты об этом знал.

— Из-за какой-то жалкой демоницы ты поднял руку на моего сына?

— Никому не позволено брать то что, мое. Не стоит сейчас разыгрывать комедию. В аналогичной ситуации ты поступил бы также. Скажи спасибо, что я оставил твоего щенка в живых. За это ты мне должен. Я разочарован. Никак не рассчитывал, что в твоем доме мне придется следить за своим имуществом. Поэтому я аннулирую, все заключенные в этот раз соглашения, и ухожу. Немедленно.

— Но как же… — на мгновение вся показная самоуверенность спала с темного ифита. Я увидела и неясную боязнь, нерешительность, досаду. Получается, истинная сила за Кэллесом. Все остальное лишь показное, и светлейший лишь позволяет другим играть по установленным им правилам. — Как же Жафиалиеэлила?