Кицунэ молчал, с каждой секундой становясь все мрачнее. На его поместье тем временем опускался вечерний полумрак, а на небе уже вовсю светила круглая, словно сияющий серебряный диск, луна.

— Видят боги, я не хотел этого делать… — вдруг прошептал он, а затем шагнул ближе, притягивая меня к себе и заглядывая в глаза.

— Не хотел делать чего? — пробормотала я, теряясь в темном взгляде.

Мужчина не ответил. Его губы приоткрылись, обнажая чуть удлинившиеся белоснежные и совсем нечеловеческие клыки.

— Властью, данной мне… — тихо и будто бы нараспев сказал он. — Я забираю у тебя твою прежнюю жизнь… Я забираю твои воспоминания… Ефросинья Зубарева. Ты никогда не вспомнишь ни кто ты, ни откуда!

***

Иошинори был хмур. Более того, взбешен. Он сам себя не узнавал… Это было нехарактерно для него, для божества, в котором должна была сиять своею чистотой мудрость и сила. Сейчас, рядом с этой девчонкой он ощущал себя не так, как всегда. Ужасно глупо.

Из-за чего он это сделал? Зачем забрал ее воспоминания, да еще и заклеймил “укусом кицунэ”, когда девушка уснула? Чтобы точно присвоить. Чтобы она не сбежала! Не смела даже думать про тот мир, из которого ушла! Была подвластна его воле!

— Ты слабак. — раздалось насмешливое рядом.

Мужчина обернулся.

— Изуми… — выдохнул он, невольно глянув на постель, на которой лежала маленькая и хрупкая фигурка Фроси. Теперь ЕГО Фроси. И только его.

— Знаешь, я много лет провела бок о бок с тобой…. — женщина прошлась по комнате, словно грациозная кошка. — Искала твою ахиллесову пяту. Это — твоя гордость, Шин. Но я не знала, что помимо этого ты еще и столь ревнив… Легко ли тебе будет жить с куклой, у которой нет прошлого?

— У нее будет настоящее, Изуми!

— Она не будет жить вечно, как ты…

Иошинори приподнял бровь.

— Неужели? Я даровал ей часть своей силы! Связал с собой! Ты ведь знаешь, что такое “Укус кицунэ”. Его еще называют “Подарок кицунэ”. Она будет жить долго. Столько, сколько проживу я!

Мужчина почти рычал.

— Она хотела другой жизни!

— Мне плевать! Я хочу, чтобы она осталась и перестала нести чушь про свое прошлое, дурацкую неженскую работу и этого…. — Шин втянул побольше воздуха в грудь.

— Она не простит тебя.

— Она ничего не узнает!

— Чего не узнаю?

Сердце мужчины словно упало в пропасть. Фрося, которая должна была еще сутки спать, отчего-то проснулась. И теперь хмуро взирала на него, и не менее хмуро на Изуми. А ведь она должна была ничего не помнить!

По плану, хитрый лис, то есть он, должен был дождаться пробуждения девушки, и рассказать ей о том, что она случайно потеряла память, что они давние влюбленные и что…

— АААААААААА! ШИН, ТЫ РЕХНУЛСЯ?! ЧТО ЭТО?!

Иошинори застонал. Фрося в ужасе разглядывала следы от рваной укушенной на запястье раны.

— Похоже, твоей невезучей девочке сегодня повезло. — хмыкнула богиня. — Твои чары на нее не подействовали, глупый лис! Ты потерял свое сокровище!

Изуми исчезла так же быстро, как и появилась, а вот Иошинори… Он приготовился к худшему.

Глава 16

***

— Индюк напыщенный! Проклятый эстет-эгоист! Нечеловек! Чудовище клыкастое! — я стояла рядом с Иошинори, который, вздыхая, строил мне портал в мой мир.

Как-то подозрительно долго он этим занимался, постоянно поправлял и переставлял кристаллики, расставленные в форме сложной руны. Один даже заменил.

— Я извиняться не буду. — сухо сказал мужчина, поднимая на меня глаза, полные не то гнева, не то тоски. — Если бы все сработало, ты была бы счастлива!

— Угу. Пожизненно-посмертная раба блохастого лиса! — не удержалась я.

Если честно, то я была в ужасе, узнав о коварных планах кицунэ. Вот просто так взять и стереть у человека всю его прошлую жизнь из головы. Хорошо еще, что со мной как всегда что-то пошло не так и заклинание не сработало!

— Ты была бы моей… Моей…

— Кем?! — крикнула я. — Игрушкой?

Иошинори вздохнул.

— Долбежницей…

— ЗАРАЗА! — я кинулась на мужчину с кулаками, а тот захохотал.

— Фрося, ну прости меня…

— НИКОГДА! Слышишь?! Никогда тебе этого не прощу! Закажу твой портрет и приклею на него скотч с мухами! Понял?! Строй уже портал! Пока еще чего-нибудь не придумал.

Укушенная рука зудела. Рана, которую мне нанес кицунэ, затягивалась, хоть и не слишком быстро. Иошинори сказал, что отметина меня с ним свяжет и подарит вечную жизнь, но я не верила. Да и не хотела верить.

— Готово. — вновь помрачневший Шин отошел в сторону. — Вставай в центр круга.

Я послушно прошла в круг из кристаллов, напоследок зыркнув на лиса так, что если бы можно было испепелять взглядом, то я бы это и сделала.

— Прежде, чем ты уйдешь… Я хочу, чтобы ты мне вернула долг.

Я даже опешила от такой наглости.

— Что?

— Долг, долбежница. Ты мне должна поцелуй. Или забыла?