Раэм метался в жгущих недрах своего забытья. Его изможденный бесплодными поисками дракон стенал в тоске и безысходности, неизбывная, неутоленная жажда по его паре иссушала мозг и разрывала на части душу, и он рыдал внутри Раэма, как потерянный птенец. Выныривая на мгновения из жуткого наваждения, Раэм ловил отголоски любимого голоса и запаха, но тут же опять тонул в бреду. Он опять потерял Карибу, свою единственную, свет своей жизни, ее основу.

Он шептал и кричал пересохшим горлом, звал любимую, говоря ее призраку, как она дорога ему, и как он виноват перед ней. И призрак отвечал ему, говорил те слова, которых настоящая Кариба никогда не сказала бы ему. Но, даже понимая, что это – плод его горячечных видений, Раэм умирал от счастья, ощущая обнаженную горячую кожу Карибы на своей ледяной. Ее запах окутал его теплом и счастьем, ее слова наполнили душу радостью, и он уснул.

И вдруг из этого сладкого парения его выдернул бешеный рывок разъяренного дракона, учуявшего запах крови своей пары, и к этому запаху примешивалась вонь мантикоров и даже степного кота! Дракон дернулся, вскидывая его на ноги и выбрасывая в его изможденное тело остатки силы. Он готов был отдать последнее и умереть, но не позволить пострадать своей паре.

Ослабленный мозг не мог, да и не хотел останавливать трансформацию, когда его затуманенный слабостью взор упал на распростертое тело его прекрасной красной драконицы, от которого исходил стойкий запах ее крови, и склонившихся над ней двух крупных самцов мантикоров. Сбывался самый страшный кошмар, разрывавший его мозг все эти часы, что он искал Карибу в Запретных землях: она лежит в крови, и над ней – торжествующие победу мантикоры.

Рев ужаса и ярости родился в груди Раэма. Дракон уже вырвался на волю, и, несмотря на то, что он был на последнем издыхании, он убьет всех, кто коснулся его прекрасной подруги. Не сводя мутного взгляда с медленно отступающих мантикор и еще одной маленькой фигурки, пахнущей кошкой, повелитель двинулся на них. Он уже был готов к последнему рывку, как вдруг сзади прозвучал такой знакомый голос.

– Раэм Дараисский, немедленно остановись!

Огромный зверь замер на месте, как вкопанный, пораженный силой и властностью, прозвучавшей в голосе его пары. Никогда прежде Кариба не говорила так. Никогда в ее голосе не звучало столько железной воли и силы, отчего ему тут же захотелось упасть на брюхо и ползти к ее ногам. Тряхнув головой, желая освободиться от этого наваждения, дракон опять повернул свою рогатую голову в сторону врагов.

– Я сказала НЕМЕДЛЕННО остановись, Раэм. Сейчас же обратись обратно и ложись на место… муж!!!

В этот раз в голосе Карибы было еще больше стали, и дракон, невзирая на слабое сопротивление Раэма, тут же развернулся к стоящей посреди поляны маленькой обнаженной фигурке красноволосой женщины. С истинным наслаждением он подчинился воле своей пары, скуля от радости, как неоперившийся юнец. Опустил голову к ногам своей повелительницы и тут же стал уступать место Раэму человеку.

Вскоре на земле стоял на коленях огромный мужчина, который тут же вскочил, прожигая Карибу яростным взглядом. Его шатнуло, и женщина подставила ему плечо.

– Ты голая! – гневно прошипел ревнивец, метнув взгляд на так и стоявших под лесом мантикоров.

– Ты, между прочим, тоже, – спокойно парировала Кариба. – Поэтому ты сейчас ляжешь на место, а я смогу тогда одеться.

Раэм набрал в легкие воздуха, чтобы устроить жене гневную отповедь, но голова его так сильно закружилась, что он сразу сдулся и подчинился. Кариба уложила его на одеяла и укрыла.

Даже умирая от бессилия, он пожирал горящими глазами ее тело, когда она подобрала свое платье и надела его.

– Как же ты прекрасна, жена моя! – мученически тихо простонал Раэм. – Как же я истосковался по тебе. Ты даже не представляешь, как безумно я желаю тебя!

– Светлые боги, ты как был озабоченным ненасытным драконом, так и остался! – так же тихо проворчала Кариба, поправляя на нем одеяло. – Одной ногой в могиле, а все туда же!

– О, нет, теперь я гораздо ненасытней, – уже отключаясь, прошептал обессиленный повелитель.

В следующий раз мужчину разбудил уже его желудок, откликнувшийся на запах поджаривавшегося на огне мяса. Раэм открыл тяжелые от слабости веки и увидел неподалеку сидящих перед костром двух рыжих мужчин и супругу в обнимку с маленькой девочкой, от которой пахло степным котом. Они о чем-то оживленно беседовали, и Раэм то и дело слышал восхитительный смех своей жены. Дракон, несмотря на слабость, гневно заворочался внутри, злясь на излишнюю близость других самцов. Мужчины сидели по другую сторону костра и не делали в сторону Карибы ни единого фривольного движения, но разве это волновало и ревнивого монстра, и самого Раэма? Сам факт того, что Кариба так беззаботно смеялась над их тупыми шутками, уже бесил его.

Он со стоном сел на ложе из одеял. Все тут же замолкли и повернулись в его сторону.