Спустившись на самый нижний уровень башни, я оказалась на распутье. Один коридор вел к большой красивой двери, за которой доносились тихие голоса. Второй вообще не освещался, и в моем разыгравшемся воображении предстали образы жутких монстров. Кто-то назвал бы это трусостью, я предпочла думать, что у меня, как и положено всем приличным ведьмам, развита интуиция. Особенно, когда дело касалось жутких коридоров.

Тихо вдоль стенки я пробралась до первой арки, и спряталась за декоративной вазой высотой в меня саму. Перевела дыхание, и только собралась идти дальше, как голоса стали громче, а двери комнаты резко распахнулись.

– Более обделенного Виктусом эльфа я еще не встречал! – заорал Сатар.

Я высунула один глаз, глянуть, чем он был так недоволен. И что же я увидела! Калиф, ползая по полу, собирал разбитые тарелки и складывал осколки в тумбу на колесиках. Позади мелькали другие слуги, убирая остатки трапезы со стола. Меня не столь взволновала ссора смотрителя и слуги, как мысль о том, что тумба была довольно громоздкой, и я запросто могла в ней скрыться. А где держали подобный предмет мебели? Конечно же, там, где находились слуги. Посуда. Кухня. Черный вход.

Впрочем, спрятаться на глазах у эльфов и их злого руководителя было невозможно. Я вообще поражалась, откуда у меня могли возникнуть такие смелые идеи? И пока думала, а Сатар бранил бедного парнишку, тот собрал все осколки. Калиф поднялся и, виновато опустив голову, затолкал тумбу к выходу. Я спряталась, и в этот самый момент раздался жуткий грохот. Не удивительно, что я испугалась и с трудом удержала крик. К счастью, Сатар опять заорал, и меня никто не услышал.

– Дай сюда! Все нужно делать самому! – причитал смотритель.

Тумба покатилась в мою сторону, и я застыла не дыша. Если Сатар меня заметит – кранты! Я вжалась в стену максимально, когда край тумбы оказался на уровне моего носа. А разозленный мужчина остановился и зачем-то вернулся в комнату.

– У тебя есть два часа до того, как вернется хозяин. Все должно блестеть. С меня довольно твоих промахов. Даю тебе последний шанс.

Он все ругался, а я круглыми глазами смотрела на эту чертову тумбу и думала, что что-то я упустила. Что-то важное.

– Ты меня понял, Калиф? – заорал Сатар, и будто вывел меня из транса.

– Идиотина! – зашептала я, и, наконец, додумалась спрятаться.

 Я не видела другого выхода. Если останусь в коридоре, меня заметят. А Сатар вряд ли станет заниматься разбитой посудой. Если уж очень повезет, просто выбросит все содержимое вместе со мной, и не заметит. Конечно, я не столь наивна, но однозначно отчаянна.

Я притаилась в одном из отсеков, и вскоре тумба снова поехала.

По пути Сатару никто не встречался, я только слышала его беспрерывное бормотание, и не разобрала ни слова.

А потом мы все дружно остановились, и мое сердце решило, что до этого билось недостаточно быстро и громко.

– Мой господин, позвольте, я уберу посуду? – кто-то тихо спросил.

– Безмозглый Калиф все разбил, – угрюмо бросил Сатар. – А потом еще и оцарапал повозку. Бестолочь.

– Селин не приемлет испорченных вещей, – произнес собеседник смотрителя.

– Да… Сгрузи все в повозку. Придется вывезти.

Я открыла рот в немом крике и сжала кулаки. Меня переполняла неистовая радость, которую было очень трудно сдерживать.

– Тяжелая, – закряхтел погрузчик. – Ох и много же посуды этот балбес уничтожил. Пороть его надо. Как ушлого демона пороть.

– Так и выпорем, – пообещал Сатар, и мне показалось, что голос его звучал предовольно.

– Садист, – прошептала я со своего места.

Спустя несколько секунд я ощутила движение. Стало холоднее, я с удовольствием вдохнула свежий воздух через узкие щели. Пахло свободой.

Слегка приоткрыв дверцу тумбы, я едва не застонала от разочарования. Сатар, хитрый жук, уселся поверх и оттуда управлял повозкой. Мне хорошо были видны его болтающиеся ноги в сапогах с множеством пряжек.

Поморщившись, я спрятала нос обратно в темень. А смотритель, будто зная, что я везусь контрабандой, еще и поиздеваться решил. Запел.

– Милая моя, родима-а-ая… Хм-мм-м-м… На-на, Светом дальним одержима-а-ая… Из лесов и гор гонимая, да лишь мной одним любима-а-ая.

 Закатив глаза на очередной неудавшейся ноте, я едва не прикусила язык, когда повозка подпрыгнула на кочке. Затаив дыхание, прислушалась к Сатару. Он продолжил петь, как ни в чем не бывало.

Сдается мне, любая милая сбежала бы в горы, лишь бы не слышать эту певчую птичку.

Если поначалу я допускала, что мужчина мог догадываться о моем местонахождении, то теперь у меня не было сомнений, что Сатар был уверен в своем одиночестве. Другой вопрос, что если он найдет меня во время выгрузки груза, то вероятнее всего убьет. Потому что просто нельзя оставлять в живых свидетеля такого пения.

А пока я пыталась успокоить себя саму черным юмором, повозка неторопливо колесила куда-то на свалку. Наконец, смотритель допел свою грустную песню о потерпевшей девушке и остановился.