Я еще подумала, что гриль-смерть Вэйну всë же не грозит. Песчаный ливень затоплял плошки с горючим, а я еще с прежнего мира знаю — песок при пожаре надежней воды. Спасибо вспышке, опять подсветившей пещеру.

Злодей же мгновенно схватил новый гремучий шар, нацелился в Лима, быстро, но сосредоточенно лавировавшего среди паутины растяжек.

— Не-е-ет! — заорала я, понимая, что ничего сделать не смогу.

К счастью, в этом мире был еще кое-кто. Из песчаного бархана вылетела тень и вцепилась в руку негодяя. Тот выронил шар, спрыгнул, отшвырнул Тишину — да, это кошка Лима — на ближайшую стену. Выхватил кинжал и рванул опять ко мне с самой свирепой рожей. А-а-а, блин, мне и отбиваться же нечем!

Только господин начальник стражи не собирался бодаться с преступником, как бычок на мосту. И позволить ему добраться до меня он тоже, судя по всему, очень не хотел. Настолько, что, забыв об осторожности, рванул прямо по петлям ловушек с такой скоростью, что размазался в воздухе, каким-то эльфийским чудом проскальзывая между коварных силков. Полуэльф забыл обо мне, развернулся, взвыл и сам прыгнул на врага, выставив свой здоровенный нож. Этаких два боевых кузнечика!

Только Лимеас сталкиваться с ним не собирался. Успел остановиться, присесть, распрямиться навстречу негодяю и бросить через себя назад, прямо на вампира, барахтавшегося в струях песка.

Бросил, встал, шагнул к стене, к любимой кошке. Нагнулся, поднял ее…

И резко бросил мне в руки. Причем с такой силой, что меня вместе с кошкой унесло к противоположной стене.

В ту же секунду «молния» раскрылась до конца. Выдав под конец особо крупную разовую порцию песка, мгновенно накрывшую Лима и даже то место, где я секунду назад стояла.

Вся эта катавасия со светляче-гремячими эффектами, с прыжками и дракой длилась секунд пять-семь. Может, десять. Гром стих, от света осталась пара горючих сосудов, которые не столько светили, сколько чадили, но все же освещали подземную Сахару в два метра высотой чуть ярче мха на стенах. А я стояла с кошкой на руках на краю этой пустыни.

— Мя-айу! — громко и печально сказала Тишина.

Ветврач из меня никакой. Но я все же сообразила, что кошка отделалась лишь кратковременным шоком и даже не потратила на инцидент ни одну из своих девяти кошачьих жизней.

Так и есть! Тишина еще раз мяукнула, вывернулась и выскользнула из моих рук. И устремилась к краю дюны, начала стремительно откапывать, не забывая мяукать.

Спасибочки, что указала место! Я поспешила к ней присоединиться. Может, отважный герой успел сделать ладонями лодочку или домик и не наглотался песка? Надо торопиться, дышать ему нечем, а сколько жизней у эльфов, лучше на практике не проверять.

Я отбрасывала песок, подгоняла саму себя. А в голове звучал боевой рев эльфа: «Тронешь ее — разорву». И как он выбил меня из-под лавины песка, а сам не успел… Черт!

Неужели мне раз в жизни попался один настоящий мужик, пусть и эльф, и того завалило?! Да что ж за зараза, что за жизнь?!

На несколько секунд я впала в оцепенение, тело словно замерзло, не двинуть ни рукой, ни ногой. Только мысли табунами в голове.

Я вообще не думала, что господин начальник способен так орать. В этом крике был не только боевой гнев. Еще и реальный страх, что злодей озвереет и убьет меня у него на глазах.

И нет, это не злость собственника, испугавшегося потерять нечто ценное. Это гораздо глубже, гораздо серьезнее. Я сама не знаю, как это поняла, но оно прямо видно было… И Виталик вряд ли бы так ревел в минуту опасности для меня. И уж точно не стал бы спасать ценой собственной жизни...

Значит… Неужели в этом страшном, хотя и красивом по-своему мире был тот, для кого я не мастерица-лекарка, не утроба для производства магинят, не загадка. Был… да чтоб его!!!

Ну нет, господин эльф и вы, кто там еще есть, боги, черти, ловушки и дурацкий песок! Так просто я вам эту ценность не отдам!!!

Мысли в моей голове проносились ласточками, а я уже копала, как бешеная землеройка, выстреливая целые струи песка из-под ладоней. К черту кожу на пальцах, к черту маникюр… Ладно, пусть, ногти — отрастут. Я копала и орала-ругалась вслух, не тише, чем Лимеас во время своей самоубийственной атаки.

Рядом трудилась Тишина. Я вспомнила житие Марии Египетской, как умершую святую в пустыне закопал лев. Но кошачьи лапы не львиные, хотя песок летел от них, как от небольшой землеройной машины. И неустанное печальное мяуканье.

Я понимаю тебя, моя сестренка Тишина. Ты, такая странная, лысая кошка, наверное, в этом мире больше никому не нужна, кроме Лимеаса. Он взял тебя в дом, или, что важнее, на службу, защищал. Тебе с ним было хорошо, надежно. И у тебя скорее отвалятся лапы, как у меня скоро отвалятся руки, но ты будешь копать. Потому что он — твоя надежда.

И не только твоя. Я что, плачу?

Внезапно печальный кошачий мяв сменился пронзительно-победным. Еще два копка — и я тоже нащупала камзол начальника.