Первые минут двадцать мы с Германом как образцовая пара прогуливались по залу. Он обменивался приветствиями со знакомыми, а я выслушивала комплименты по поводу моей внешности. Танцевать граф не торопился. То ли был не большим любителем танцев, то ли намеренно оставлял за собой право увести меня в центр зала в любой момент. Предполагалось, что мы пробудем на балу до полуночи, когда начнут запускать традиционный для подобных мероприятий салют, после чего можно будет покинуть дворец. Не раньше. Самые стойкие могут рассчитывать на гостеприимство до утра, но я решила, что такие нагрузки мне ни к чему. Посмотрим салют и домой, в постельку. В свою постельку! В одиночестве!

А пока…

— Мири Марьяна, добрый вечер! С каждым днем вы все прелестнее, и я уже всерьез беспокоюсь за свое старое сердце, — с улыбкой посетовал паша Мурзам, подошедший к нам с Германом в ту самую минуту, когда я начала уже всерьез беспокоиться, куда это запропастились послы. Сегодня ифрит был одет в насыщенно-синий халат с золотым шитьем и такой же тюрбан, украшенный изящной золотой брошью с сапфирами. Голубая рубаха и шаровары выгодно подчеркивали глубину цвета халата, а золотой пояс оттенял все предыдущее. — Но знаете, — он хитро прищурил глаза (ну просто Дедушка Мороз по-восточному!), — это будет самая чудесная смерть из всех возможных. Граф, позволите?

Ифрит завладел моей рукой и, дождавшись одобрительного кивка дракона, закружил в вальсе. У паши Мурзама был очень легкий шаг, и я быстро расслабилась в его обществе, тем более он не позволял себе вольностей и даже смотрел с приятным восхищением, но без вожделения. Это настораживало, ведь вчера все было иначе, но, когда по моей груди пробежали колючие мурашки, я сразу поняла, в чем причина. На меня воздействовали.

Пару недель назад мы с Райвер как раз провели несколько занятий, посвященных различного рода магическим воздействиям и тому, как их можно было предупредить, засечь, избавиться и скрыться. Я пока не достигла того уровня мастерства, чтобы определять точный тип воздействия, но уже знала, что чувствую его как покалывание или вибрацию глубоко внутри. А вот столкнувшись с защитными амулетами, воздействие как раз вызывало те самые мурашки.

— Достопочтенный паша Мурзам, а что это вы делаете? — уточнила я любезно, даже и не подумав расставаться с хорошим настроением. Я была бы куда больше удивлена, если бы за весь вечер ничего не произошло! — Не стыдно?

Ифрит тоже прекрасно держал себя в руках и нисколько не смутился. Лишь сочно рассмеялся и взглянул на меня с новой порцией восхищения.

— Мири Марьяна, вы потрясающи! И нет, мне ни капельки не стыдно. Хотите знать почему?

Кивнула.

— Вы — хрупкий цветок на увядающем газоне. Вы — звезда на рассветном небосклоне, что ярче восходящего солнца, но во сто крат нежнее. Вы — пленительная жемчужина, украденная драконом у всего мира.

Последнее мне понравилось куда меньше предыдущих комплиментов, и, судя по тому, как сверкнули глаза ифрита, он упомянул дракона неспроста.

— И мое бедное сердце обливается кровавыми слезами, видя, как вы страдаете в лапах этого безумного чудовища! — закончил он мягко, но в то же время достаточно патетично. И снова обворожительная улыбка, увидь которую, любая женщина с радостью бы пала в его объятия. — Позвольте мне вам помочь, о, дивная пэри.

— А кто вам сказал, что мне нужна ваша помощь? — Я не старалась придавать своему голосу несуществующее удивление или возмущение. Я просто интересовалась планами паши. А еще не стала заступаться за Германа. При необходимости он и сам с этим прекрасно справлялся, зато закинула крючок с очень аппетитной наживкой. — И чем вы лучше его, достопочтенный паша Мурзам?

— О, вы разбиваете мне сердце, сравнивая меня с графом! — Ифрит выглядел возмущенным, но в то же время с азартом подхватил тему, которая могла бы помочь ему завоевать мое расположение, раз уж магически я оказалась защищена от его мужского обаяния. — Я богат, уважаем, мой дворец раскинулся в долине, цветущей круглый год! Под моим началом тысячи воинов и десятки тысяч простого люда. Вы станете жемчужиной моего гарема, сладкоголосая Марьяна! Шелка и бархат, золото и рубины — все станет вашим!

— Мило, — прокомментировала я без особого энтузиазма и уточнила: — И большой у вас гарем, достопочтенный наша Мурзам?

— Шесть жен и семнадцать наложниц! — горделиво приосанился ифрит и обворожительно улыбнулся, увидев в моих глазах искреннее «ого!». — Больше только у халифа Ибрагима!

— Слушайте, а вам не сложно? — спросила и тут же прикусила язык, но, кажется, мужчина понял меня слегка иначе.

Добродушно рассмеялся и по-отечески меня пожурил:

— Прелестная мири Марьяна, вы еще слишком молоды, да и воспитаны в иных традициях, но гарем — не ярмо, а предмет мужской гордости.

Хм. Так, прости, воображение, но тебе стоит взять на сегодня отгул.

— Мои женщины — мое богатство, — с достоинством произнес ифрит, и я с интересом прислушалась к его словам. — Каждая обеспечена всем необходимым. Каждая любима, уважаема и ценима.

Эх, красиво говорит! Но правда и в том, что я воспитана ну совершенно иначе!

— Можно только порадоваться за ваших женщин и за вас, достопочтенный паша Мурзам, — произнесла я с искренним уважением. — Вы — удивительно мудрый мужчина.