Спустя час со стороны пивной лавки на окраине города шатающейся походкой двигался в центр молодой парень. Жилетка и штаны его были заляпаны грязью, рубашка давно утратила свою белизну и была обильно залита красным вином, кепка низко надвинута на лоб. В руке у парня была початая бутыль крепкого самогона, к которой он то и дело прикладывался, частично заливая пойло в рот, частично — проливая на штаны и рубашку. Он размазывал по лицу пролитые капли спиртного, кашлял, фыркал, утирал слезящиеся глаза, время от времени высоким фальцетом пробовал затянуть популярную песню, часто звучавшую в тавернах, но все время обрывался на первом куплете и начинал сначала. Прохожие огибали его по широкой дуге, а стражники пробовали было подойти, но их одернул приставленный к патрулю ищейка:

— Плюньте на этого пьяницу, не отвлекайтесь, магиня важнее. Никто в кустах тишком не крадется?

— Не крадется, — пробубнил стражник, недовольно смотря на пьяного парня. — Эдак вся шваль на улицы повылазит, — предупредил он, но ищейка зло зыркнул на него и страж порядка замолчал.

Пьяный парень приостановился и крикнул:

— Эй, стражники, ведите меня в караулку! Не хотите вести? Че, даже вам не нужен? Я теперь никому не нужен — прогнал меня хозяин, как пса шелудивого…

— Иди уже, дом-то твой далеко? — жалостливо спросила шедшая мимо старушка, шагавшая с мужем по своим делам.

— Дом… где мой дом, родимый дом? — завыл парень. — Дом есть, где-то там…

Он неопределенно махнул рукой вперед.

— Давай проводим, что ли, — предложил старичок, муж старушки.

— А давайте, вы меня до фонтана доведите, а там я знаю: сперва налево, потом направо, потом еще налево — и я дома, — согласился парень и наглым образом сдал стражнику пустую бутыль из-под самогона.

Стражник сплюнул досадливо, но бутыль в мешок кинул и под строгим взглядом ищейки пошел в сотый раз обыскивать кусты в поисках пронырливой магини.

Старики подхватили юного пьянчужку под руки с обеих сторон и повели. Парень вполне активно шевелил ногами, порой горланил свой единственный куплет и нахваливал отличную погоду. Люди укоризненно качали головами при виде этой троицы, сочувствовали старикам, у которых такой непутевый сынок, но главное — все ищейки и стражники совершенно не интересовались местным пьяным пареньком, которого тащили до дому престарелые родители.

То, что в рот этого парня попало не более десяти грамм самогона и лишь для запаха, никто и не подозревал, а Алеся держала ушки на макушке. Вот, важная информация прозвучала от очередной пары стражников: ночные патрули все брошенные дома каждую ночь теперь проверять обязаны, количество ищеек увеличено в разы, усиливают поисковые группы. Ага, еще одно: шерстят договоры найма жилых помещений — у небольшой конторы, занимающейся сдачей домов, сидят два ищейки, а из открытых окон слышны голоса досматривающих, проверяющих документы. Так-с, притормозим и послушаем, что они смотрят в этих документах… Но самое замечательное — никто не сообщает по амулетам связи о появлении на улице пьяного парня и не делает записей о его передвижениях по городу. Через несколько минут она может вернуться сюда уже без сердобольных стариков и ее опять-таки никто не заподозрит.

Из ближайшей таверны вывели перепуганную женщину средних лет на проверку к менталисту, но из уборной выскочила девочка и кинулась к ней с криком «Мама!». Женщину сразу отпустили, а Алеся расслышала слова ищейки:

— Это не она, ищите дальше. Психология детей не позволяет им искренне называть матерью чужую женщину даже под воздействием ментальной магии.

«Ого, тут слово «психология» известно», — подивилась Алеся. Сделав вид, что споткнулась, она глянула назад: из риэлторской конторы вышли сотрудники сыска и покачали головами на расспросы своих коллег. Так, пора переходить к следующей части плана, как только завернут за угол.

Горожане, спешащие по своим делам, увидели, как пьяный парень, влекомый родителями, уставился на виднеющийся невдалеке фонтан и заявил заплетающимся голосом:

— Усё, я дома. Сажайте меня здесь.

— Где здесь-то? Пошли, горе ты наше, — потянула дальше старушка, но парень замотал головой и уперся, крича:

— Здесь оставьте! Устал я за вами волочься, дайте посидеть человеку! Тенёчек, ветерок, оставьте, я сказал! — И стал прикладываться на булыжник тротуара.

— Да как так, тут и жилых домов нет, одни конторы и таверны, пошли! — не отставала старушка, но парень стал буен: замахал на нее руками и закричал, что останется здесь, что от солнца его мутит и вообще он домой идти не желает, поелику нечего ему дома делать.

Старики плюнули и ушли дальше одни, а парень добрел до скамеечки у агентства недвижимости и прикорнул в густом теньке. Постовой на улице поморщился, но посмотрел на сосредоточенных ищеек, занятых поиском беглой магини, и промолчал. О парне, скрытом высоким крыльцом агентства, вскоре позабыли, а он вытащил из кармана платок, отряхнул с жилетки и штанов засохшую грязь, переложил горсть серебра из внутреннего кармана во внешний, застегнул до самого ворота жилетку, скрывая винные разводы на рубашке, вторым платком вытер начисто лицо. Как только группа ищеек скрылась за углом, а стражник зашел в таверну, чтобы выпить кваса, он мигом вскочил и проскользнул в здание конторы, из которой пять минут назад ушел последний сыскарь.