Алла Николаевна тотчас встала, подхватила свой журнал и коробок с перекусом, попросила официанта наполнить флягу малиновым напитком, который ей понравился, и спокойно вышла в морозную тьму. Пока она ужинала, пошел легкий снег. Служащий с фонарем проводил ее до экипажа, помог сесть. Свежая грелка, новая фляга, тусклый фонарик, чтобы не мешал спать, но позволял листать журнал… Не успела женщина вытянуть ноги, как дверь снова отворилась, впуская того самого мужчину.

– Доброй ночи, сударыня, прошу прощения за беспокойство, я еду в Сариссию.

Голос звучал вежливо, но твердо. Неужели путешественник полагал, что дама может устроить скандал? В шестиместном дилижансе? Мастер вежливо улыбнулась:

– Рада, что у меня появился попутчик. Я удивлялась, почему никто не присоединился раньше.

– Неудобный маршрут, – пояснил мужчина, усаживаясь напротив. – Позвольте представиться: мастер Мур, Лесли Мур.

– Мастер Алла Смирнова, – представилась женщина.

– Мастер? – мужчина приятно улыбнулся.

– Библиотекарь, – скромно ответила она, опустив ресницы.

Служащий предложил мастеру Муру грелку и плед, а убедившись, что пассажиры устроены удобно и не имеют жалоб, сообщил, что следующая остановка будет около двух часов ночи в маленьком городке под названием Гирейс.

Хлопок двери, сигнал отправления и мягкое покачивание экипажа дали возможность спутникам присмотреться друг к другу. Алле Николаевне хватило одного взгляда на плотную шелковистую ткань дорожного костюма, чтобы понять, что перед ней не просто мастер, а скорее всего, владелец собственного дела, а то и нескольких мастерских.

Руки крупные, мужские, но очень ухоженные, с прямоугольными розовыми ногтями. Похожие руки были у профессора с кафедры алхимии. Чуткие, сильные пальцы, как у хирурга, но никаких порезов или ран от ожогов. Она еще так удивлялась этому, ведь алхимики работают то с кислотами, то с едкими солями, а у него руки, словно только что в салоне побывал.

Она вспомнила, как на первых своих лекциях землянин Виктор Петрович пытался внедрить понятие защитных перчаток для лабораторных работ, и тогда ему показали кольца. Десяток одинаковых тонких ободков: по одному для каждого пальца. Сделанные из магинейтрального лунного серебра, расписанные защитными рунами, они заменяли алхимикам и артефакторам перчатки. На пальцах мастера Мура не было колец, он снял теплые кожаные перчатки с меховой опушкой, но наметанный женский глаз определил легкие, едва заметные светлые следы у основания пальцев. Значит, работает руками и много…

– Я мастер-ювелир, – сказал попутчик, заметив пристальное внимание к своим рукам, – решил съездить в Сариссию, присмотреть подмастерьев.

– Разве в Академии Искусств есть кафедра ювелиров? – удивилась Алла Николаевна, уже открыто рассматривая его.

Не красавец, лицо умное и волевое, морщинки вокруг серых глаз, волосы подстрижены довольно коротко, однако стрижка ему идет, сбавляя несколько лет.

– Там есть Школа при Академии, после её окончания подмастерья ищут себе мастера-наставника, учатся в мастерской, а предоставив в гильдию шедевр, получают звание мастера, – объяснил господин Мур, в свою очередь рассматривая женщину.

– Наверное, в праздники там будет выставка работ? – догадалась библиотекарь.

– Совершенно верно. Выставка и несколько выпускных работ с полной разработкой от эскиза до шедевра.

– Это, наверняка, очень интересно, – вежливо сказала Алла Николаевна, подумав, что ей самой стоит заглянуть в ювелирные залы. Хотелось бы обновить сережки, докупить пару красивых заколок, так как волосы отросли. Хотя алые пряди в них никуда не делись, стричься у местных мастеров она пока не решалась. А для работы удобнее было делать пучки и хвостики, нежели мудрить с местными укладками, которые имели множество смыслов и значений.

– А Вы в Сариссию к родственникам на праздники или по делам? – поинтересовался ювелир, откидываясь назад.

– На праздники и по делам, – улыбнулась в ответ библиотекарь, – Тоже ищу себе помощницу, – вдруг сказала она, понимая, что так оно и есть.

– Да, зимой в Сариссию многие приезжают присмотреться. Сейчас можно договориться с перспективным выпускником, присмотреться к будущим конкурентам или просто оценить рынок искусства. Вот увидите, аукционы пойдут один за другим!

– Аукционы? – заинтересовалась Алла Николаевна.

– В Сариссии самый большой закрытый рынок. Даже драконы не чинятся сами приехать туда, чтобы купить старинную картину или статую, приобрести артефакты древних родов или части кладов, найденных на дне Мертвого моря.

– О, боюсь такие покупки скромному мастеру не по карману, – отмахнулась женщина, – меня интересуют книги, возможно, праздничные представления, горячее вино, оригинальные украшения, если они не будут слишком дорогие для моего кошелька, и, пожалуй, чуть-чуть студенты.

Они еще немного побеседовали, старательно придерживаясь праздничных тем, а потом как-то одновременно зевнули и решили подремать. Под сидениями нашлись подушки, пледы были достаточно длинными, чтобы укрыться и, пожелав друг другу спокойных снов, путешественники уснули.

Разбудил их громкий треск, шум, крики, а потом стремительное превращение потолка в пол. Алла Николаевна громко вскрикнула, когда ее голову вдавило в угол кареты, следом лицо накрыло юбками, а затем она с сиплым выдохом приземлилась на довольно твердого мастера Мура.