В себя они пришли, когда уставшая ждать телохранительница кинула им в ноги снежок. Вместе обернулись на нее, смерили тяжелыми, недовольными взглядами, потом чмокнули друг друга в губы и нарочито медленно двинулись к гостинице.

Утром Алла Николаевна порхала. Все казалось ясным и прекрасным. Умывание. Выбор платья. Прическа с новыми шпильками-перьями и кулон с совой, помогающий определять ложь. Несмотря на практичные приготовления к визиту в Академию, хотелось петь, танцевать и делать глупости! О, женщина понимала опасность такого восторженного состояния, но так хотелось продлить его еще хотя бы чуть-чуть.

Когда принесли завтрак, вместе с ним явилась и ехидно ухмыляющаяся госпожа Фиркин.

– Доброе утро, мастер Алла, надеюсь, Вы хорошо спали?

– Спасибо, спала прекрасно, – ответила она сдержанно. Почему-то при виде «кастелянши» веселье угасло само собой.

– Собираетесь в Академию искать помощницу? – телохранительница сделала жест, проверяя еду, но мастеру почудился серебристый порошок на краешке бокала.

– Да. Мастер Мур будет сопровождать меня, – степенно ответила Алла Николаевна, принимаясь за кашу. Пить из бокала она не стала, благо их было два: один для фаты, второй для воды.

– Боюсь, Ваш спутник сегодня не появится, – в голосе «кастелянши» слышалась точно выверенная порция яда. – Лорд Илькар пригласил мастера Мура на бокал вина и сделал ему некое предложение… Увы, между золотом и чувствами, мужчины выбирают золото.

Если бы Алле Николаевне действительно было всего двадцать лет, и в душе бушевали не только эмоции, но и гормоны, она бы расплакалась, заявила, что телохранительница лжет. И по взгляду «кастелянши» было понятно, что она ждет именно такого перепада настроения. Истерики. Крика. Слез на груди женщины, которая все поймет и пожалеет. Действительно, сдержаться и не метнуть в голову самодовольной телохранительницы какой-нибудь тяжёлый предмет стоило Алле Николаевне больших усилий. Но тут она могла поблагодарить особенно противную «замшу» начальника комитета по науке и культуре, которая обожала являться без предупреждения, а потом бродить по залам и задавать каверзные вопросы, выводящие из себя с пол-оборота. Но был и несомненный плюс: лицо держать эта ведьма всех научила в самые сжатые сроки.

– Что ж, если у мастера Мура найдутся другие дела, полагаю, он известит меня запиской, – нарочито легкомысленно сказала она. – Если же нет, мы оба свободные люди и вольны поступать на своё усмотрение, – тут она сделала многозначительную паузу и произнесла так, словно камень уронила: – И запомните: наши отношения не касаются никого.

Такой ответ госпожу Фиркин явно разочаровал, как и то, что мастер не прикоснулась к помеченному порошком бокалу, однако телохранительница тоже умела носить маски.

* * *

Закончив завтрак, Алла Николаевна поправила прическу, закрепила шляпку, взяла плащ и отправилась вниз, размышляя, сразу идти в Академию или немного погулять в парке, надеясь на появления ювелира? Принимать решение ей не пришлось: едва она спустилась в холл, двери распахнулись, впуская клубы ледяного пара и мрачного мастера Мура.

– Мастер Алла! – воскликнул он, сразу словно стряхивая с себя тяжелый груз, – я рад, что Вы еще здесь!

– Что-то случилось? – сразу напряглась женщина.

– Лорд Илькар сообщил мне, что Вы уехали, не желая продолжать наши отношения, – взволнованно сообщил ювелир. – Я пришел, чтобы лично убедиться в том, что стал Вам неприятен…

– Какая чушь! – не выдержала Алла Николаевна. – А мне только что сообщили, что Вы не придете, потому что лорд Илькар сделал Вам выгодное торговое предложение!

Они схватили друг друга за руки и замерли глаза в глаза, убеждаясь, что все вчерашнее не было сном. Потом оглянулись, поняли, что стали объектами пристального внимания портье, телохранительницы и еще нескольких людей – не то гостей, не то служащих, и тут же забыли об этом.

Внезапно женщина осознала, что десять минут назад ее мир вдруг утратил все: краски, вкус, цвет, запах, а теперь все вернулось, нахлынув до головокружения и слабости в ногах. Знакомое тепло, запах цитруса и мха, привкус раскаленного железа и ласковый шепот над ухом:

– Моя, никому, никогда…

До поцелуя дело не дошло, но их объятия и так сказали много тем, кто наблюдал. Вежливый кашель прервал эту сцену.

– Уйдем? – спросил мастер Мур, оценивая окружение.

– Уйдем. – согласилась Алла Николаевна, бросив уничижительный взгляд в сторону телохранительницы. Но та никак не среагировала, сохраняя каменное выражение лица.

Они вышли на улицу. По-утреннему серый снег хрустел под сапогами, у крыльца стоял экипаж с нетерпеливыми лошадьми. Кучер поглаживая их морды, шептал что-то успокаивающее. При виде четверки ювелир почему-то смутился:

– Прости, я спешил…

– Ты успел, а это главное, – улыбнулась в ответ Алла Николаевна.