Слезы, теперь уже счастья текли по лицу, а я целовала мужа. Такого родного, такого нужного, такого любимого.

— Почему ту плачешь, Ящерка? — хрипло спросил меня Эванс.

— Теперь уже от счастья!

Мне аккуратно вытерли слезы. А потом притянули к себе, заставив лечь рядом. Сам же Эванс навис надо мной.

— Я соскучился, Ящерка! Очень, очень соскучился!

А у меня не было слов. Я лишь смотрела на такие родные черты и сердце замирало от нежности, и от любви. Сейчас я просила прощенье у Судьбы за свои недавние слова.

Поцелуй Эванса вытеснил мысли из головы. Осталась только потребность. Потребность чувствовать эти губы и руки. Даже не так, меня разрывали двойственные желания: желание стучать по нему, Эвансу, кулаками, крича, чтобы не смел больше. Никогда не смел больше так рисковать собой! Что я просто не выдержу следующего раза! И желание завернуться в это сильное, теплое и большое тело. Чтобы больше не отпускал, чтобы любил, чтобы спускался цепочкой поцелуев от ключиц до самого края трусиков. По пути играя горошинками грудей.

Да! Так! О! Боже, еще!

— Софи! — вдруг отстранился Эванс, а я не могла понять причины его поступка. — Софи, это то, что я думаю? — казалось голос мужа охрип еще больше, а руки продолжали гладить мой живот.

— Эванс, ты забыл? Я нисколько не менталист!

— Софи, ты беременна? — а в светящихся глазах столько надежды. — Просто, я теперь… не могу учуять. — как-то понурился мужчина.

— Эван Фредерик Рамсей, а ну посмотри на меня! — я приподнялась на подушках устраиваясь поудобнее. И глядя прямо в глаза мужа ответила. — Я беременна. И мне плевать, есть у тебя дракон, или нет. Я люблю тебя не за это.

— Ты не понимаешь, Софи! Ты теперь драконница и…

— Эванс, думаешь пока ты пять дней валялся в постели, мне не попытались вбить ваши драконьи прописные истины?

— Кто?

Вот рычал супруг, совсем не хуже себя прежнего.

Я же привстала на колени, подавшись к нему. Задержалась взглядом на таких нужных мне сейчас губах, протянула руку, очертив подушечкой большого пальца сначала верхнюю, затем нижнюю.

— Это не важно, любимый. Важно то, чего не знает никто на свете! — я шептала в миллиметре от его губ. — Ты для меня даже без дракона — истинная пара. А со всем остальным мы справимся, даже, если придется стоять спина к спине против остального мира.

Эванс так бесшабашно улыбнулся, а потом рывком притянул к себе ближе.

— Люблю тебя! — успела прошептать, прежде чем знакомый аромат окутал и полностью отключил рассудок, а сухие полные губы с силой впечатались в мой рот.

* * *

В Леруик мы вернулись уже на следующий день. А еще через день и я и Эванс вернулись на работу. Мужа отстранять от должности не стали. Все-таки он так и остался очень сильным магом. Алистера похоронили через неделю, в семейной усыпальнице герцогов Монтероз. А вот Уильям отходил от «болезни» намного дольше Эванса. А потом этот улыбчивый и добродушный парень стал частым гостем в нашем доме. Так же, как и братья Уилсоны.

Еще чаще заглядывали отцы. Точнее, они по очереди дежурили по вечерам рядом со мной. Делясь энергией. Днем же Патрик Рамсей и Дэвид Остин штудировали библиотеки, в поисках ритуала, способного вернуть Эвансу и Уильяму драконов. Ректору Академии и зятю императора были доступны многие секретные хранилища.

Но пока результата не было.

Казалось жизнь входила в привычную колею, но что-то не давало полностью насладится счастьем. Не проходило ощущение, что это лишь затишье перед бурей.

Я старалась отгонять нехорошие мысли в сторону, наслаждаясь каждый минуткой рядом с родными и близкими.

Ведь ничто не повышает ценность счастья, как возможность его лишиться!

* * *

В тронном зале императорского замка сейчас находились двое мужчин. Один восседал на величественном троне, облеченный регалиями власти, второй, стоял на коленях у ног повелителя. Серый балахон с глубоким капюшоном скрывал облик склоненного просителя.

Но императору не нужно было видеть лицо, он хорошо знал своего преданного слугу. А также, вполне мог рассчитывать на верность, скрепленную магической клятвой.

Сейчас слуга зачитывал императору отчет из Леруика, что наклепали осведомители, услуги которых щедро проплачивались казной.

— Значит, наша самочка успокоилась? — то ли спросил, то ли утвердительно ответил император.

Слуга не торопился отвечать.

— А ипостась к племяннику так и не вернулась?

— Нет, Ваше Величество! — мужчина склонился еще ниже. — Это скорее всего невозможно.