Свои поцелуем я просто наказывала моего дракона за все: за предательство, за пустые холодные ночи без сна, за эти долгие семь лет, что я одна! За то, что после него я не могу верить никому! За то, что после него мне все кажутся не настоящими! За то, что не смогла забыть!

Особенно за это!

Когда мой поцелуй был перехвачен драконом, прошло мимо моего сознания. Как и то, что я была подхвачена драконом на руки.

Как мы ворвались в дом герцога и, не замечая никого вокруг, ломанулись на второй гостевой этаж, осталось лишь размазанным кадром.

проносились мимо моего сознания щелчок закрытой двери, нежный шелк простыней. Я чувствовала только его руки, биение сердца, так созвучное с моим, страстные жадные поцелуи, словно дракон тоже что-то доказывал. Мне? Себе? Не важно!

Пришла в себя, когда чешуя под моими руками сменилась мягкими волосами. Я лежала на кровати, и надо мной нависал Эванс.

Нависал, глядя на меня исподлобья своими ореховыми глазами. И столько всего было в его взгляде. И боль, и отчаянье, и тоска. Болезненная и глухая. Как отражение моей собственной. Я же смотрела в его глаза, впитывала его чувства, что волновали меня до мурашек по коже. И видела как тоска сменяется адским голодом. И в ответ ощущала, как мое тело напрягается, наполняется огнем, вжимаясь в шелк простыней. И это предвкушение с каким-то неуместным демоническим желанием, чтобы вот сейчас прикоснулся, поцеловал. Какая-то первобытная и неуемная жажда, появившаяся так некстати, именно здесь и именно сейчас. А он нависает надо мной и не шевелиться! И лишь в глазах жажда… Жажда, что сводит с ума меня сейчас, бросает на необдуманные поступки. На те, о которых я завтра же пожалею! Но сегодня, сейчас… Сейчас и здесь тяжелый жесткий взгляд от которого становится тесно в груди и тянет низ живота. Такое красивое, такое родное лицо… Сейчас он мой! Мой! А весь остальной мир пусть летит к черту!

Пусть все горит синим пламенем! В конце концов, кто сказал, что это он пользуется мной? Это пользуюсь я!

Я сама потянулась к его губам. Снова сама. Но мой жест перехватили, обрушившись на мой рот жадным жалящим поцелуем. А я всхлипнула так надсадно и жалостливо, словно в эту секунду выливалась вся моя тоска по несбывшемуся женскому счастью. Я больше не могу сдерживаться. Не могу претворяться, что не хочу его, что презираю, что ненавижу… Сейчас я слабая, беззащитная женщина… И я пользуюсь этим. Я протягиваю руки к его шее, зарываюсь ими в его волосы, не давая ему отстраниться. Но он и не думает! Продолжая целовать меня, он вдруг появившимся когтем срывает пуговицы на моем жакете. А потом и портит мой бюстгальтер, разрезая его пополам.

— Чудовище, там же застежка спереди! — не утерпела я, лишь только мне освободили рот.

— Извини, не сдержался! — провинившимся голосом выдает Эванс. А потом обрушивается на мою грудь, и я снова теряю возможность связно мыслить.

Эванс сжимал мои груди, терзал набухшие и болезненно чувствительные соски. А я запрокидывала голову назад так, что болела шея. Но мне нужна была сейчас эта боль. Она делала меня еще более неистовой и ненасытной.

Одержимая и больная им на всю голову… Это была не я, а кто-то другой… Я стискивала в кулак его волосы, царапала плечи и даже отвечала рычанием на рык дракона. У меня словно сорвали все тормоза, и я неслась на всех скоростях к точке невозврата. Мои руки хаотично порхали на теле дракона, а бедра сами подавались вперед, когда Эванс быстрыми голодными движениями задрал юбку наверх. От резкого толчка его плоти я выгнулась еще сильнее и сама закинула ноги на его поясницу. Его движения сводили с ума. Танец, древний как сама жизнь… От жара его тела, я плавилась, словно податливый пластилин и растекалась лужицей.

— Софи, девочка моя, посмотри на меня! — хриплый низкий голос Эванса заставил вылезти из чувственного тумана. Чтобы тут же захлебнуться от новых ощущений, глядя пьяными глазами в ореховые глаза, где сейчас горела похоть на грани с одержимостью.

— Моя! — рычал Эванс.

И от этого низкого гортанного рыка у меня самой снесло крышу, или это от толчков, что вбивали меня в матрас. Я резко двинулась телом вверх, достигая своей нирваны. Еще два толчка и чувствую, как вслед за мной к звездам отправляется Эванс, орошая меня своим семенем.

Как же хорошо, что у меня противозачаточный амулет!

Это последняя связная мысль, после которой я проваливаюсь в сонливую негу. Сквозь которую все же чувствую, как мой любовник ложится рядом. И притягивая меня к себе, снова утыкается носом мне в макушку. У меня там что, валерьянкой для драконов намазано. Я поворачиваюсь к нему, и оказываюсь в горячем кольце рук. Притянутая так, что утыкаюсь в его ключицу, со своей личной валерьянкой. Но, сопротивляться сейчас, нет никаких сил.

Увольте! Спать! Обо всем остальном я подумаю завтра!

* * *

— Дорогая, ты сегодня ляжешь? — уже который раз нетерпеливо переспрашивал герцог Монтероз, но Лорна Маклин была непоколебима.

— Норман, подожди немного! Или спи, в конце концов! — ответила жена, не поднимая головы от секретера.

Ее руки с пером порхали над листом бумаги.