Весь вид мужчины кричал о том, что виноват в этом только я. О! Святой Тантон, чем же я так провинился перед тобой!?

И, тем не менее, я понимал, что виноват во всей этой ситуации только я.

Все же могло сложиться иначе… Более правильно, более счастливо, более… Все это я сам растоптал когда-то идиотским пари!

Да что ж плохо-то так? А? А когда-нибудь станет легче?

— Плесни! — послал я стакан обратно.

— Уверен? — с ехидной усмешкой спросил оборотень. А мне захотелось заехать кулаком по наглой морде кота, чтобы стереть эту усмешку.

— Плесни!

Оборотень налил второй стакан, как и положено, на одну треть. Но боль в груди, что я напрасно пытался растереть сейчас рукой, не исчезнет от такой незначительной порции.

— Полный!

— Слушай, Рамсей, напиться не самый лучший выход, вы должны поговорить. Ты должен объяснить Софи, для чего Костику нужно присутствие отца. И что она сама значит для тебя. Надеюсь, ты не собираешься поступить как мой папаша?

— Чтобы потом собственный сын послал меня в преисподнюю к самой Гергети? Не дождешься, пушистый! А со своей женщиной я сам разберусь!

— Ну-ну! — прокомментировал оборотень, наливая мне полный стакан и отправляя его мне.

Опрокинув и эту порцию, спросил у оборотня

— А почему твоя сила не действует на Софи с Костиком? Ведь даже я ее ощущаю довольно сильно, и это меня ужасно нервирует! — задался я вопросом, чтобы хоть как-то отстраниться от ощущения безысходности и отчаянья.

— Не знаю. — честно ответил оборотень. — Обычно я пользуюсь амулетом, что искажает мой облик и ауру в том числе. В нем сила не заметна ни для кого. Но для Софи и Костика наличие или отсутствие амулета не имеет никакого значения. Без амулета они просто видят мой истинный облик.

— А если направить силу специально, как ты делал только что?

— Пробовал, никак. — ответил он.

— Ты пробовал действовать на моих родных альфа-силой? — поднялся я.

— Да! — не обратив на меня никакого внимания, спокойно закусив кусочком лимона, ответил оборотень.

Я сел.

В это время на кухню вошла Софи.

— Ну, я пошел спать! — тотчас встал из-за стола оборотень.

— Спокойной ночи, Дал! — пожелала ему моя пара.

У меня возникали пожелания, но будущему герцогу произносить их не следует. Особенно будущему королю соседней страны. Как бы ни упирался оборотень, а другой достойной кандидатуры на трон Плэйсара просто не было.

Оборотень вышел, и мы остались в комнате одни. Я сидел и не знал, что сказать. Что сделать, чтобы загладить свою вину. Вину, что терзала меня столько лет и …

Софи что-то перекладывала на поверхности шкафчиков. Она перекрасила и отрезала волосы, но в целом Софи совершенно не изменилась. Да, она все такая же шикарная. Идеально гладкая кожа, крутые бедра, тонкая талия и точеные ножки. Мягкий живот и тяжелая грудь. Все как мне нравилось, все как я любил! Все для того чтобы от одного взгляда на нее, тяжелело в паху. А ее будто въевшийся в сознание аромат, преследовавший меня все эти семь лет!

И вдруг я отчетливо почувствовал ее чувство неуверенности, страха.

Это связь! Наша связь.

Значит, я буду чувствовать свою малышку! Как и она меня. Но не успел я обрадоваться, как связь пропала.

Я встал, выпитый алкоголь немного притормозил движения, но до своей малышки я все же дошел. Дошел, чтобы обнять со спины. Обнять и произнести:

— Прости! Прости меня, Софи!

Софи

Войдя на кухню, поняла, что разговора сегодня не получится. Рамсей был пьян. Как он вообще успел налакаться за то время, что я укачивала Костика? А куда смотрел Дал? Нет, этот хитрый оборотень сам его спаивал!? Да я ему хвост оторву!

Но хитрый оборотень быстро смекнул, что ему светит и выпорхнул из кухни, оставив нас с Эвансом одних.

Просторная кухня, где днем вполне вольготно хозяйничала крупногабаритная Аманда, вдруг стала крохотной. А напряжение, что витало в воздухе, наверное, можно было пощупать руками.

Меня слегка потряхивало, нужно было срочно чем-то занять руки. И я стала перекладывать гордость Аманды — коллекционные баночки с пряностями. Знаю, что завтра, как это ни смешно, влетит от собственной экономки, но повернуться сейчас лицом к Рамсею было еще страшнее. Я боялась его реакции, боялась услышать …

— Прости меня, Софи! — слова Эванса и теплые руки на плечах вызвали совсем не ту реакцию, на которую, наверное, рассчитывал дракон.

Я развернулась в его руках и, уткнувшись носом ему в грудь, позорно разревелась. Слезы лились градом, избавляя меня от горечи одиночества, предательства, косых взглядов и много, много другого. Всего, что довелось испытать за эти годы без этого несносного дракона.

— Это ты во всем виноват! — била я его кулаком. — Ты и твое идиотское пари!