Три ответа прозвучали практически одновременно. Эванса, мой и Маргарет.

— Шон! — громко позвал Патрик Рамсей. — И дворецкий тут же появился перед нами, словно ждал указа хозяина за дверью.

Хотя, кто их драконом знает.

— Пусть моей невестке и внуку приготовят комнаты в хозяйском крыле!

— Но… Их Светлость?

— Герцогиня ошиблась! — не повышая голоса, но добавив холода ответил он дворецкому. А потом, вновь вернув теплоту, обратился уже ко мне. — И я приношу извинения за супругу! Она естественно не догадывалась ни о чем, когда отдавала данное распоряжение.

— Значит, если бы мой сын не был вашим внуком, такое отношение было бы нормальным? — спросила я.

— Я не это хотел сказать! — смутился герцог.

— Больше пренебрежения, я не люблю ложь, Ваша Светлость! — ответила я, с вызовом глядя герцогу прямо в глаза.

— Софи, пойдем, наши комнаты, скорее всего уже готовы. — осторожно взял меня за плечи Эванс.

— Значит, ты уже передумал уходить? — повернув голову, чтобы видеть взгляд дракона, спросила я. А как же «Ноги моей тут больше не будет!».

Эванс серьезно посмотрел на меня.

— Софи, если ты хочешь уйти прямо сейчас, мы уйдем.

Эванс стоял и ждал моего решения и точно также стояли все остальные.

— Я не знаю! — сдалась я.

— Софи, дай маме еще один шанс! Пожалуйста! — попросила меня Маргарет.

И я сдалась!

А вот сейчас сидела и думала, что зря!

Весь обед я сидела как на иголках. Когда Эванс проводил нас в столовую, за столом уже сидели герцог с супругой. Маргарет, оказывается, очень сильно была похожа на мать — те же черты лица, те же каштановые с рыжиной волосы, даже фигуры у двух женщин были одинаковыми. Вот только на фоне герцогини, ее дочь, ухоженная, и со вкусом одетая, казалась деревенской простушкой. Как и все мы. Разве что только герцогиня Монтероз, сидящая слева от хозяйки замка, ничуть не терялась на ее фоне.

Герцогиня Мелани Анна Рамсей — оказалась женщиной «очаровательной» — элегантной, как тонкий фарфор, и опасной, как королевская кобра. Взгляд ее серо-голубых глаз теплел только тогда, когда она останавливала его на мужчинах своего дома. Маргарет, почему-то, такой привилегии не доставалось. И как не странно к этой категории почти сразу был причислен мой сын.

Спокойно. Без угроз и истерик.

— Зови меня Мелани, никаких бабушек! — тоном не терпящим возражений было сообщено моему сыну.

— Хорошо, тогда прошу называть меня Константином. — с достоинством ответил Костик, чем завоевал уважение своей замороженной бабки. Она впервые одарила его улыбкой.

Герцогиня смерила Дайну Ричардс стальным взглядом, но, промокнув губы салфеткой, обратилась ко мне:

— Так чем Вы занимаетесь, госпожа Арнмонд? — спросила матушка Эванса.

— Моя мама — некромант! — гордо ответил за меня Костик.

— Какой кошмар! — тут же всплеснула руками графиня, окатив меня взглядом, на дне которого плескался ужас.

— Что же в этом кошмарного, миледи? — спросила я, отправив рот и тщательно пережевывая кусочек телятины под кисло-сладким соусом.

— Женщине вообще не стоит тратить свое время на что-то кроме семьи и дома. — поддержала свою мать Патриция. — Когда я выйду замуж, — здесь она бросила быстрый хищный взгляд в сторону Эванса. И тут же опустила глаза в тарелку, как и полагается молодой девушке. Но я-то увидела! — я всю себя посвящу мужу и дому.

— Не вижу ничего плохого в том, чтобы жена была одарена магически, — поддержал Эванс, улыбаясь мне с другого конца стола.

По традиции за столом рассаживались по половому признаку: женщины — со стороны хозяйки дома, мужчины — со стороны хозяина. А вот в ряду уже согласно статусу. Так что я сидела самой крайней с женской стороны стола. А вот Эванс — вторым, по правую руку от отца. Сразу же за сыном, которого дед, не принимая никаких возражений, посадил возле себя.

Так что Эвансу только и оставалось, что ободряюще улыбаться мне со своего конца.

Но даже тут пыталась влезть эта «милая девочка»… Пользуясь тем, что сидит ближе, чем я, она пыталась закрыть от меня Эванса.

Да, порезать ее на ленточки с каждой секундой казалось все более заманчивой идеей. На аккуратные и очень длинные.

Подушечки пальцев закололо от предвкушения, и я, испугавшись собственных эмоций, покрепче вцепилась в вилку.

Бедный прибор не выдержал такого к себе непочтения. Вилка из Сенезского серебра отчего-то нагрелась так, что металл трансформировался, согнувшись пополам.

Бросив взгляд на вилку, я в ужасе всплеснула руками. Они до локтя были покрыты броней из золотой чешуи!

Но долго находиться в шоке мне не дали.

Мое непроизвольное движение отправило столовый прибор в полет. И надо же было такому случиться, что полет вилки закончился в аккурат в тарелке герцогини. В тарелке с супом.