— А, миледи, это одному из ваших сопровождающих стало плохо, Тимхалд, помните его? — начала Такар. — Такой рыжий, голубые глаза?

Да, она помнила рыжего охранника с голубыми глазами.

— Плохо? Что с ним? Он ел вчера что-то с общего стола?

— Нет, миледи Беренис, для стражи готовят отдельно.

— Тогда что же с ним случилось?

Девушки замялись на секунду.

— Мы не знаем, миледи.

— Так узнайте, — а это уже в комнате появилась Тирсия. — Придете после завтрака и доложите все, что удалось узнать.

Девушки ушли, а Ника нахмурилась. Этого еще не хватало, травить их, что ли начали?

— Успокойся.

— Я не хочу, что верным мне людям нанесли какой-то вред. Их и так немного осталось.

— Не делай преждевременные выводы. Может быть, он просто переутомился. Двое суток при тебе.

Чеееееерт. Она совсем расстроилась.

— Ты — королева, — жестко проговорила Тирсия. — Они будут умирать за тебя, и с этим придется смириться.

— Я не хочу вот так!

— Как?!

— Быть пассивной куклой.

— А ты и не пассивная. Знаешь, как много значит для людей Дэймара, что ты держишься и всех этих лордов держишь на дистанции? Они же готовы на тебя молиться.

Так неожиданно это прозвучало, что Ника от растерянности рот открыла. А старуха неприязненно поежилась и проговорила:

— Наши дамы уже почти всех из них в своих постелях пригрели.

Ника смотрела на нее, смотрела, потом выдала:

— А нельзя всех наших дам к чертовой матери выслать?

— Можно, но сначала дождемся Дэймара, — проговорила Тирсия, вытащила то-то из кармана и подмигнула. — Смотри, что у меня есть?

Это были черные кружевные митенки, высокие, почти до локтя. Идеальная маскировка.

Вскоре явились запыхавшиеся девушки, доложили, что стражник был у лекаря. Странная слабость, скорее всего переутомление. Лекарь дал ему укрепляющий состав, и он снова встал в караул.

— Нет, — нахмурилась Ника. — Пусть сегодня отдохнет. Мне не понадобится две дюжины охраны, достаточно одной.

— Но как же…

— Люди должны отдыхать. А мы покажем им, что не боимся.

После этих слов воцарилась мертвая тишина. А потом Лессаль опустилась перед ней на колени и заплакала:

— Миледи Беренис, меня вчера этот северный лорд Инарг поймал в зале, и… — у бедной девчонки язык заплетался от отчаяния. — И спрашивал о вас. Но я не сказала ни слова. Клянусь, я не сказала!

Дорогого стоит чистосердечное признание.

— Вставай. И не плачь. Главное, что ты ему ничего не сказала, — проговорила Ника, уже обращаясь к обеим. — А впредь, если он или кто-то еще будет наседать на вас с расспросами, все рассказывайте мне.

Обе девушки просияли и вздохнули с видимым облегчением. И Нике легче стало, как будто камень с души упал.

— А теперь одеваться! — хлопнула в ладоши Тирсия.

Сегодня она выбрала темно-синее закрытое платье, отороченное по горлу и по краю рукава тонкими полосками блестящего черного меха. К нему было украшения из черных камней и серебра. И конечно же, кружевной черный шарф и митенки. Шарф Ника повязала так, что он закрывал лицо и крепился к волосам короной — обручем. Сквозь густое кружево почти не видно было лица, только яркие глаза и пятном губы.

Образ вышел потрясающий. Утонченный и таинственный.

— Теперь они точно друг друга поубивают, — мрачно пошутила Тирсия.

— Где будет открытие и первый поединок?

— Во внешнем дворе замка, миледи Беренис.

— Хорошо, — она повернулась к дверям.

И как раз вовремя.

Явился посыльный, сообщил, королеву ждут, чтобы начать состязание.

Сегодня королеве на пути попалось гораздо больше придворных. Обычно она их почти не видела, потому что сначала сидела в библиотеке, а потом проводила все свое время Дэймаром. А на люди выходила разве что по вечерам, когда Дэймар устраивал в пиршественном зале веселые ужины.

Тогда ей казалось, что все эти люди обожают своего короля. Теперь видно было, что лояльность, это все-таки товар.

— Смотри, — говорила себе Ника. — Смотри и запоминай.

Чтобы попасть во внешний двор, нужно было спуститься в большой нижний холл замка. А оттуда либо на крыльцо и дальше либо пересечь внутренний двор и малые ворота, либо пройти вдоль стены по нижнему ярусу галереи. Нижний ярус проходил метрах в трех от земли. Наружу выходили бойницы, а вглубь двора галерея, обрамленная каменной аркадой.

Именно там, в центре левого крыла для королевы устроили украшенное коврами возвышение, на котором поместили окаянное неудобное кресло, но не то, что в тронном зале, а другое, поменьше. Получилась самая настоящая ложа.

Остальная знать имела возможность занять правое крыло, чтобы оттуда наблюдать за открытием состязаний и поединками. Участники состязаний дожидались внизу.