Михаэля не винил никто. Напротив – похвалили за педагогическую изобретательность. Бороться с масками – задача непростая, а когда борьбу затеваешь с собственной подопечной – здесь нужно действовать с максимальной этической осторожностью.

– Пойду прослежу, чтобы еще чего не натворила, – брякнул старейшина, кивнул монаху и с видом заправской няньки, сложив руки за спиной и выпятив подбородок, отправился по горячим следам.

Нашел он принцессу все в той же комнате. А она больше и не знала, куда пойти. Тут как раз никого нет, тихо, спокойно. Можно собраться с мыслями.

Пересмешник был уверен в том, что еще полчаса кряду ему придется успокаивать зареванную из-за вселенской несправедливости девушку. Однако не тут-то было.

Фредерика, усевшись перед туалетным столиком, неторопливо расчесывала волосы и напевала под нос какую-то иномирскую песенку. Балладу, грустную, про любовь.

– Пересмешник! – громогласно окликнула она его, и старейшина непроизвольно вытянулся по струнке. – Кто позволил тебе без стука зайти в покои королевской особы?

– Фреди, это уже совсем перебор, – усмехнулся парень, а принцесса обернулась к нему с выражением скорбной сосредоточенности в глазах. Рука с расческой мягко опустилась на колени. – Ну не надо из крайности в крайность. Веди себя так, как тебе самой комфортнее всего.

Старейшина бодрым шагом пересек пустую комнату, встал перед девушкой на колени и взял ее руки в свои, вместе с расческой. Теперь он смотрел на принцессу снизу вверх, а та, грустно ему улыбнувшись, смущенно сморщила носик.

– Время все сделает за тебя, – ласково убеждал Пересмешник, поглаживая женские запястья большими пальцами. – Поживешь во дворце, привыкнешь к своей новой роли, да и к этому миру в целом, тогда и сама не заметишь как станешь Фредерикой Викторией де Фабьер. Такой, какой тебя и хотят видеть твои подданные.

Девушка глубоко вздохнула. Как же нужно было постараться, чтобы к ней пришло осознание, а слова Рамэи фар Патит ушли на второй план. Но сообща, потихоньку…

– Я всполоснусь и переоденусь, хорошо? – Губы принцессы легонько коснулись щеки Пересмешника. – А то песок во все места забился, аж хрустит.

– Хорошо.

Парень поднялся, отвесил церемонный поклон и тихо закрыл дверь комнаты с другой стороны.

Вот и время появилось за завтраком сходить в студенческую столовую. Заодно и вспомнить старые добрые котлетки с пюрешкой. Причем обалдеть как вкусно готовили. Абы кого в повара академии не возьмут. Архимаг любит вкусно покушать.

Пересмешник уже вышел из общежития, когда на весь кампус раздался пробирающий до мозга костей набат.

Бом тили-тили, бом тили-тили, бом…

Колокольне академии почти сразу же начали вторить окрестные церкви, а потом и весь город громыхал от металлическо-магического грохота.

Еще некоторое время старейшина простоял в ступоре, не рассчитывая когда-либо вообще услышать эти звуки в Латинии. Но время забвения прошло вместе с топотом сотен пар ног и пронзительными криками особенно впечатлительных женщин.

Парень пулей метнулся обратно в общежитие, проскакал два этажа через одну ступеньку. Когда он завернул в нужный коридор, принцесса уже бежала ему навстречу в багряном платье на влажное тело, громко цокая каблуками по каменному полу.

– Что это?! – обеспокоенно вцепилась она в рукава-фонарики черной рубашки.

Бом тили-тили, бом тили-тили, бом…

Даже отсюда колокола, увеличивающиеся в геометрической прогрессии, разрывали барабанные перепонки.

– Судя по всему, темные перешли к «серьезным действиям». – Последнюю фразу Пересмешник передразнил старческим голосом Фаррела, но принцесса не улыбнулась. Нижняя губа ее подрагивала, а под глазом забилась жилка. – Это сигнал тревоги, Фреди. Что-то происходит за стенами города. Без паники, без паники! – выпучившую глаза Фредерику прижали к груди и небрежно погладили по спине. – Что бы ни случилось, держись рядом со мной. Вообще руку не отпускай, поняла?

– Ага. – Девушка яростно закивала, что совсем не сочеталось с ее скромным «ага».

– Пойдем.

Два раза повторять не пришлось. Мертвой хваткой вцепившись в руку своего ангела-хранителя, Фредерика понеслась вместе с ним по коридору, потом по лестнице, затем к воротам академии.

Бом тили-тили, бом тили-тили, бом…

И было бы не так страшно, если бы не этот поганый набат, который выбивал последние частички храбрости. Хотелось спрятаться куда-нибудь далеко и глубоко, свернуться калачиком и ждать. Просто ждать, пока эти ужасные звуки не прекратятся. И даже их эхо еще надолго будет отдаваться в голове.

– Мне страшно, Пересмешник, – захныкала принцесса, когда парочка уже бежала к кабинету архимага. Ее натурально трясло, а картинку перед глазами заволокло темным туманом.

– Знаю, Фреди. Мне тоже, – искренне ответил тот. – Ты главное руку не отпускай.

И она вцепилась еще крепче.