Он выжидательно замолчал. Лефевр смотрел, как долину окутывает тьма, и ни о чем не думал. В голове было пусто и звонко – наступил тот момент, который священники называют предельной ясностью понимания, когда душа открыта, видит себя без прикрас и готова выбрать, кого впустить в себя, Господа или бесов.

Это оказалось не страшно и не больно. Это было никак. Лефевра обняла гулкая пустота, и на какой-то миг он испугался, что теперь так будет всегда. Тьма – и больше ничего.

– Пусть, – сказал он. – Да, все так, как вы и говорите. Я именно такой. Но мне нужно остановить еще большее зло. И я найду эти артефакты. Вы можете помочь мне, а можете и не помогать. Но я найду их, и это не обсуждается. Это факт.

Голос вздохнул. Только теперь Лефевр понял, что ливень давным-давно накрыл холмы и долину, что он промок до нитки и что артефакт немилосердно жжет его стиснутую руку.

– Хорошо, Огюст-Эжен, – наконец откликнулся голос. – Будем считать, что мою проверку вы прошли. Закройте глаза и представьте карту Сузы и Медвежегорья. Я размечу маячки, и вы их уже не забудете.

– Спасибо, – произнес Лефевр и послушно представил огромную карту. Вот города, а вот и поселки, вот горы, холмы и болота, вот вены рек, вот россыпи озер, а вот и береговая линия, похожая на обгрызенный кусок лепешки. Карта была яркой, красивой и живой: Лефевр знал, что если склонится над ней, то выбранный кусочек нальется цветом и покажет все, что на нем происходит.

– Отличные способности к визуализации, – похвалил голос. – И кстати, помиритесь с Алитой. Она очень боится окончательно вас потерять.

Лефевр кивнул и подумал, что для артефакта этот гвоздь слишком разговорчив. Впрочем, он, конечно, прав. Лефевр и сам боялся, что Алита потеряна навсегда – не хотел об этом думать, но снова и снова возвращался мыслями к их последнему разговору.

– Сосредоточьтесь на карте! – звонко потребовал голос, и Лефевр увидел первый маячок, красно-золотой факел, вспыхнувший над Марагульскими болотами. Голос оценил его изумление и сказал: – Ну я же говорил, что их утратили не просто так. Придется попотеть.

– Я только этого и жду, – сухо сказал Лефевр, и перед ним сразу же загорелись новые маячки: на Сепетском перевале, в степи Горхо, среди глухих дебрей Полесья, в развалинах заброшенного города Куатто… Лефевр вскоре перестал отмечать места, где артефакт обозначал все новые и новые метки, но прекрасно знал, что как только понадобится, все эти трепетные живые огоньки послушно всплывут в его памяти. Наконец, когда карта стала похожа на пожарище, голос вздохнул с видимым облегчением и сказал:

– Вот и все. Пожелал бы я вам удачи, но это дело безнадежное. Отвезите меня владельцу, я очень устал.

– Поверьте, – произнес Лефевр. – Я настоящий специалист по безнадежным делам.

⁂

«В чем же все-таки ваш план, ваше высочество?» – думал Лефевр. По традиции в обязанности шафера входило привести невесту в дворцовую церковь, и сейчас, отправляясь за Алитой в особые покои, Лефевр старался отвлечься от мыслей о том, насколько велика эта потеря. Он слишком боялся признаться самому себе в том, что полюбил эту девушку с карими глазами и не знает, что же делать дальше с этой любовью.

Алита, маленькая, хрупкая, казавшаяся фарфоровой куклой в этом пышном белом платье, сидела на диванчике в комнате, отведенной для подготовки к свадьбе, и вид у нее был одновременно счастливый и испуганный. Должно быть, все невесты выглядят именно так. И, что бы ни задумал Рекиген, это все-таки был счастливый день, а жизнь не слишком баловала Алиту счастьем.

– Изумительно, ваше высочество! – щебетали служанки, крутясь вокруг Алиты и что-то подвязывая и подкалывая на ее платье. Куафер, вплетавший в рыжие косы нитки жемчуга, даже высунул язык от старания. Лефевр положил букет от принца на ближайший стул и сказал по-русски:

– Ты очень красивая. Просто неописуемо.

Сквозь пудру на набеленных по моде щеках девушки проступил румянец. Лефевр подумал, что, может быть, она больше на него не сердится. Хотя какое это теперь имеет значение? Совсем скоро Алита станет женой другого человека, и между ней и Лефевром уже ничего и никогда не случится.

– Спасибо, – ответила Алита. – Как-то жутко. Радостно и жутко.

– Бояться не стоит, – произнес Лефевр. На горло давил белый бальный галстук, и его постоянно хотелось подхватить и оттянуть в сторону. Лефевр чувствовал себя ужасно неловко и неуютно в торжественном одеянии, и ему казалось, что все замечают его неловкость. – Это же хороший день.

Алита смущенно улыбнулась. Лефевр вдруг подумал, что она действительно счастлива, и ему лучше держать язык за зубами и не говорить ничего, кроме хороших вещей. К тому же он все равно не знает, что можно сказать чужой невесте.

В конце концов, милая и добрая девушка имеет право выйти замуж за принца. Почему бы и нет?

– Да, – откликнулась Алита, похоже, также испытывая неловкость и смущение. – Да, это хороший день.