Они действительно сидели тихо. На охватившем ее кураже Алита дошла до своих покоев, и уже там с ней случилась самая натуральная истерика. Алита не могла взять в толк, как, каким образом ей удалось говорить настолько резко и нагло, что дамочки, прошедшие такую интриганскую шкуродерню, что ей и не снилось, даже и не пикнули в ответ. Огоньки на кончиках пальцев были последней каплей: Алита не осознавала, как они появились и как исчезли. Пришла, перепугала этих дур до икоты, ввернула немножко магии и ушла. Все.

Рекиген, который был потрясен не меньше венценосного курятника, сумел привести супругу в чувство и, когда Алита перестала-таки дрожать, с искренним восторгом произнес:

– Это было великолепно, милая. Как ты это сделала?

– Не знаю, – выдохнула Алита. Сейчас ей хотелось просто сидеть, уткнувшись мокрым от слез лицом в грудь Рекигена, и ни о чем не думать. Ни о том, что она, тихая, скромная и спокойная, вела себя как действительно злонамеренная ведьма, ни о том, что в груди едва заметно пульсировал комочек темноты, который стал помрачающим разум туманом в тот миг, когда Алита появилась в библиотеке.

– Умница, – одобрительно сказал Рекиген. – Теперь эти клушки будут знать свое место и больше не пикнут. Ноги болят?

– Немного, – ответила Алита, прислушавшись к тупой ноющей боли в порезанной правой ступне. – Они ведь пожалуются мужьям…

– И что? – усмехнулся Рекиген. – Мои братья не вникают в бабские разборки. Тем более если бабы такие дуры, что устраивают ссору со злонамеренной ведьмой. Кстати, как ты вызвала эти огни?

Алита пожала плечами.

– Понятия не имею. Это как-то… вне меня.

Спустя полчаса к Алите пришел врач – судя по тому, как он обменялся рукопожатием с Рекигеном, они были добрыми друзьями. Впрочем, тщательный осмотр не принес никакой новой информации. Убирая инструменты в маленький саквояж, врач поинтересовался:

– Не беременны?

– Нет, – одновременно ответили Алита и Рекиген.

Врач понимающе кивнул и сказал:

– Тогда надо звать дворцового ведуна. Ее высочество разворачивается как ведьма.

Глаза Рекигена энергично сверкнули, словно он услышал именно то, что и ожидал. Алита испуганно села на кровати и спросила:

– Это что такое?

– Ну вы же злонамеренная ведьма, ваше высочество, – ответил врач так просто, словно речь шла о насморке. – И если раньше ваши способности проявлялись только в моменты особого душевного напряжения, были, так сказать, в латентном состоянии, то сейчас они начали активно развиваться. Скоро вы сможете пользоваться ими тогда, когда пожелаете. Господин Гвиноар, ведун его величества, сможет сделать этот процесс относительно безболезненным.

Алите стало еще страшнее, хотя, казалось бы, дальше бояться было уже некуда.

Господин Гвиноар оказался чем-то похожим на Огюста-Эжена: то ли четко осознаваемой внутренней мощью, то ли спокойной доброжелательностью. Появившись на пороге, он бросил короткий взгляд на Алиту и сообщил:

– Ну конечно! Цветок уже расцветает, – он присел рядом с Алитой, взял ее за руку и, начертив пальцем на ладони какой-то иероглиф, доверительно сообщил: – Весь дворец гудит о том, как вы гоняли старших высочеств громами и молниями.

На Алиту внезапно нахлынула такая слабость, что она откинулась на подушки без сил. Комната вздрогнула и медленно закружилась. На мгновение Алите показалось, что она сейчас задохнется, но это чувство исчезло почти сразу. Стало как-то очень спокойно, и комочек темноты в груди перестал причинять неудобство.

– Не стоило подсыпать мне стекла в туфли, – негромко сказала она и попыталась улыбнуться, но улыбки не получилось.

Рекиген опустился на край кровати возле супруги и обеспокоенно сообщил:

– У нее были огоньки на пальцах. Такие бледно-голубые, как на болотах.

Гвиноар удивленно вскинул брови.

– Ваше высочество, вы меня поражаете, – сказал он Алите. – Честно говоря, я впервые вижу, как личное заклинание обретают с такой скоростью…

Его голос становился все тише и тише, пока не уплыл куда-то в сторону и не растаял в осеннем сумраке. Алита вдруг поняла, что теперь в ее мире никого нет, она осталась наедине с собой и от того, как она себя поведет, зависит ее будущее. Алита не хотела быть ведьмой. Ни злонамеренной, ни обычной. Обладание магией внушало ей тяжелую тревогу – Алита прекрасно понимала, что в этом мире магия для нее лучший друг и помощник, но неприятное предчувствие не уходило. Ладони стало покалывать: в них будто бы медленно собирались лужицы настолько горячей воды, что рука постепенно начинает чувствовать холод. Алита попробовала лечь поудобнее, но не смогла пошевелиться.

«Не волнуйтесь, – услышала она голос Гвиноара в голове. – Не волнуйтесь, это пробивается ваше личное заклинание. Осталось немного».

«Не хочу, – отчетливо подумала Алита. – Не хочу магии, не хочу быть ведьмой. Это зло. А я не злая».