Две недели пролетели как один день. То ли потому, что я всю жизнь занимался лишь военным делом, то ли потому, что проклятая нога не давала сосредоточиться на делах, то ли потому, что мысли об Эллис постоянно отвлекали, но у меня так и не получилось нормально поработать во дворце. В конце концов, король смилостивился и разрешил сне вернуться домой. Никого не предупреждая, сорвался домой прямо посередине ночи и вошёл в собственный особняк ещё до восхода солнца, когда вся прислуга спала.

Поездка оказалась выматывающей. После ранения при Пуассе мне вообще сложно давались любые поездки, а тут ещё в голову постоянно лезли дурацкие мысли о том, как служанка провела эти две недели без меня. Уставший с дороги, я с трудом поднялся на третий этаж, тяжело наваливаясь на трость. Какого дьявола моя спальня располагается на третьем этаже? Почему не на первом? Толкнул дверь, мечтая рухнуть на кровать, и остолбенел.

Накатило стойкое ощущение дежавю. Эллис Ларвине спала, крепко и бережно обняв Ладислава, а тот довольно сопел ей куда-то подмышку. Всё было ничего, но оба спали на моей кровати. На МОЕЙ кровати! Грива тёмно-шоколадных волос Эллис разметалась по подушке, а на удивительно прекрасном лице застыла безмятежная и какая-то солнечная улыбка. Очевидно, ей снилось что-то очень приятное. Одеяло на служанке чуть сползло в бок, обнажая тонкую девичью ногу почти до середины бедра. Я задержал дыхание и обошёл кровать со стороны девушки, бесшумно присел, стараясь не разбудить. Хотелось бесконечно долго смотреть на картину спящих Эллис и Ладислава, наслаждаясь их умиротворённо-спокойными лицами и каким-то невероятно тёплым чувством, рождающимся в груди. Не удержался и дотронулся до молочно-белой щиколотки девушки, кожа которой оказалась, как и предполагал, мягче любого донтрийского шёлка, затем медленно провёл рукой всё выше и выше.

Неожиданно Эллис зашевелилась и открыла глаза. Я замер, почувствовав себя застуканным на месте преступления вором. Умом понимал, что это моя спальня, и я вправе сидеть на своей кровати, и это она нарушила все писанные и неписанные законы прислуги, но на деле же…

– Что Вы тут делаете? – хриплым со сна, но уверенным голосом спросила Эллис.

– Вообще-то это я хотел спросить у Вас. Что Вы тут делаете? Это моя спальня, – ответил максимально холодно, моментально взяв свои чувства под контроль, и в который раз поразившись наглости девицы.

– Спала вообще-то, до того момента, как Вы разбудили – нахально сообщила Эллис. – Спать в кресле в детской неудобно, а на моей собственной кровати вдвоём со Славиком мы бы не поместились. И вообще, кровати для прислуги в Вашем доме – форменное издевательство. Настоящее орудие пыток из средневековья! Вы совершенно не заботитесь о нуждах своего персонала. Вот я и решила, что ничего плохого не будет, если в Ваше отсутствие мы с Вашим сыном поспим в этой спальне. Кстати, руку уберите с моего бедра.

Всё это девушка произнесла абсолютно ровным тоном, не выставляя претензии, не истеря, просто констатируя факты. И даже её последнее «кстати, руку уберите с моего бедра» прозвучало не как просьба до смерти напуганной служанки, которую застукали в хозяйской постели, а как сухой и чёткий приказ, словно это она здесь генерал-главнокомандующий, а я – младший по званию.

Непоколебимые интонации в голосе девушки моментально отрезвили и уязвили, а фраза «в Ваше отсутствие мы с Вашим сыном поспим в этой спальне» вообще можно было трактовать двояко, учитывая то, что сыновей у меня двое. Только тот факт, что я отослал Леандра в тот же день, как уехал во дворец, заставил сдержать себя в руках.

Демонстративно отвёл руку. «Ну да, что может быть общего между юной красивой девушкой как она, и престарелым уродом со шрамами, как я?» – мысленно дал себе пинка, однако вслух сказал совершенно иное:

– А Вы в курсе, что если девушка ложится в постель к мужчине, то она открыто предлагает себя ему?

Эллис вспыхнула, словно свечка, после этих слов. «Вот, то-то же. В следующий раз хорошо подумает, прежде чем дерзить мне», – довольно усмехнулся, решив, что хоть на этот раз победа в словесной пикировке останется за мной. Я прекрасно осознавал, что девушка сказала правду о причинах, побудивших лечь в его постель. Да и перстень истины подтверждал то, что служанка в последнюю очередь думала обо мне, но не удержался от того, чтобы намекнуть ей на двусмысленность её поступка.

– А я не знала, что Вы уже настолько отчаялись уложить под себя хоть кого-нибудь, что любое событие, даже если его Вам объяснили с точки зрения логики и бытовых нужд, будете трактовать, как то, что девушка хочет оказать Вам интимные услуги, – незамедлительно ответила служанка, задрав подбородок, а её глаза вспыхнули изумрудным пламенем.

Меня будто наотмашь ударили, и с головой накрыло волной бешенства. Да как она смеет?! Так меня ещё никто и никогда не оскорблял! В своё время я и за меньшие проступки сажал подчинённых в карцер.