– Наши скакуны особенные, это не простые лошади. Им обязательно каждый день надо бегать. Когда мы где-то пребываем длительное время, то отпускаем их в поле или лес, а они возвращаются, чтобы есть и спать. Сегодня иррисы вернулись слишком поздно, и мы обнаружили, что один из них, жеребец нашего князя, попал копытом в капкан, он истекает кровью. Князь велел позвать Вас, сказал, что Вы сможете перевязать рану…

– Так что же мы здесь стоим! Скорее, показывайте, где раненое животное! – сонное состояние как рукой сняло, когда я услышала, что животное истекает кровью.

– Эллис, подожди, – Кристиан схватил меня за запястье, – это дикий донтрийский скакун в состоянии болевого шока, он просто не подпустит к себе никого, кроме…

– Да какая разница, – я вырвала свою руку из его цепкого захвата. – Воины подержат, пока я буду бинтовать, – и устремилась вслед за светловолосым воином.

Если бы я только знала, что хотел сказать мне Кристиан! Если бы только дослушала его! Много раз я возвращалась в этот момент и проклинала себя за то, что не дослушала лорда, за то, что так некстати во мне проснулся хирург.

Я выбежала во двор особняка прямо в тонком домашнем платье, но, к счастью, ночь была тёплой. Посередине огромного двора гарцевал и не давался ни в чьи руки прекрасный графитово-серый жеребец с серебряной гривой. Надрываясь, он отчаянно громко ржал и пытался сбросить со своей передней ноги громоздкий охотничий капкан, но от его хаотичных движений капкан не соскакивал, а вот кровь текла лишь сильнее. На расстоянии нескольких метров от ирриса, образуя круг, стояли пятеро полуобнажённых донтрийцев, чьи длинные распущенные волосы в лунном свете походили на гриву скакуна. Наверное, при любом другом раскладе событий я залюбовалась бы мускулистыми торсами воинов, но сейчас мне было не до этого. Донтрийцы напевали на своём языке что-то мелодичное, пытаясь успокоить обезумевшего от боли жеребца, но всё было тщетно.

– Эллис, наконец-то ты пришла! – услышала я голос Винсента, и обернулась на звук.

– Я не смогу остановить кровь, пока на животном капкан, – крикнула я, пытаясь перекрыть неистовое ржание животного и пение воинов.

Краем глаза я увидела, как из круга воинов вышел один с волосами до поясницы, а на его животе красовалась свежезашитая рана. Наверно любая другая нормальная женщина подумала бы о том, как же хорош этот мужчина в одних только обтягивающих штанах, но у меня в голове промелькнула мысль: «здорово всё-таки у меня получилось наложить швы местной иглой».

– Элли, мы можем заставить животное не двигаться на несколько секунд, этого хватит, чтобы снять капкан, но тогда кровь польётся ещё сильнее. Вот ткань, – он протянул мне какие-то лоскуты, – твоя задача перетянуть рану на ноге скакуна как можно быстрее сразу после того, как я сниму капкан. Пожалуйста, будь осторожнее. Удерживать ирриса дольше пяти-десяти секунд у нас не получится точно, но думаю, что тебе он дастся.

Я не стала вдаваться в подробности, почему конкретно мне донтрийский скакун доверится, просто кивнула. Дальше всё произошло очень и очень быстро. Воины сомкнули круг и, действуя одновременно, чётко и слаженно, схватили жеребца, кто за что. Валерн, я узнала его среди остальных, придерживал животное за сбрую, трое воинов по отдельности навалились на ноги и с силой сдерживали их. Присоединился и тот, что искал меня вместе с переводчиком. Винсент, слегка поморщившись от боли в боку, наклонился и одним точным резким движением голыми руками разжал гигантские металлические дуги капкана. Я настолько остолбенела от физической силы правящего князя, что потеряла две или три драгоценные секунды.

– Элли, скорее! – вернул меня на землю голос блондина с прорезавшимися стальными нотками.

Я спохватилась, что стою, неприлично раззявив рот, а потому быстро присела на колени и стала накладывать жгут, как учили меня на первом курсе. Рана хоть и имела рваные края, была совершенно неопасной. Охотничьи капканы не имеют целью искалечить или убить животное, лишь поймать его, а человек, поставивший ловушку, уже сам должен решить, что делать с жертвой.

Я настолько сосредоточилась на обматывании ноги жеребца кусками ткани, что не заметила, в какой момент воины Донтрия отпустили животное и отошли в сторону. Когда я подняла взгляд выше, то увидела, как лошадиная морда с подозрением принюхивается к моей макушке, с интересом шевелит ушами, но терпеливо ждёт, когда я закончу. Винсент же стоит рядом и широко мне улыбается:

– Они очень умные животные, особенные, – пояснил он на мой недоумённый взгляд, подавая руку, чтобы я встала с коленей.

– Да, я поняла… Как его зовут? – ошеломлённо протянула, посмотрев в глаза ирриса.

– Вольный Ветер, – услышала я, всматриваясь в умные глаза.