И обиднее всего было то, что эта девчонка не просто даже не планировала спать с Винсентом, она не согласилась этого делать даже за деньги, назвав фамильные драгоценности, за которые готовы были удавиться дочери любого из донтрийских родов, «камушками»! Валерн всё никак не мог понять, в какой момент он сделал в корне неверные выводы об этой девушке, и как он мог так сильно смог просчитаться! Он! Фактически правящий князь уже с полусотню лет, привыкший к всевозможным придворным интригам, видящий людей и их низменные желания насквозь, – и ошибся! Бывшая служанка какого-то лорда без гроша за душой неожиданно повела себя как дочь какого-нибудь древнего донтрийского рода. Она действительно оскорбилась его предложением, её возмущение не было наигранным, слишком яростный огонь негодования горел в её по-кошачьи зелёных глазах. Мало кто был способен удивить Валерна Торна хотя бы один раз, а Эллис Ларвине это удалось сделать уже дважды, если не трижды. Первый – когда смогла подойти к иррису младшего брата, второй – отказавшись от денег, третий – дав ему пощёчину.

К вечеру следующего дня Валерн чувствовал себя окончательно уставшим и вымотанным как поездкой на иррисах, так и собственными мыслями. Привыкший к железному самоконтролю с детства, он не давал себе разрешения даже бросить взгляд в сторону девушки, сидящей за спиной младшего брата. Ни единый мускул на его лице не выдавал его отношения к Эллис, когда Винсент или Лиланинэль называли её по имени. Предвкушая долгожданный отдых, старший князь уснул в шатре, так и не раздевшись, но к его величайшему огорчению, дерзкая зеленоглазая девица смогла проникнуть даже в его сны.

Сны оказались изматывающими, несколько раз Валерн просыпался среди ночи в холодном поту, а на утро чувствовал себя ещё более разбитым, чем когда ложился спать. В этих снах Эллис танцевала у воды полностью обнажённая, и лишь лунный свет ласкал её белоснежную кожу. Она соблазнительно извивалась и громко хохотала, будто бы издеваясь над ним самим. Князю до безумия хотелось до неё дотронуться, он бессильно сжимал руки, пытаясь поймать будоражащее воображение женское тело, но она всякий раз от него ускользала, буквально растворяясь в воздухе от его прикосновений. Пышная грудь с коралловыми сосками и тёмно-каштановые, почти чёрные волосы не давали покоя. Всю жизнь Валерн считал худощавых донтриек с их природной магией и золотыми косами эталоном красоты, а здесь какая-то бездарная девчонка, бывшая служанка в особняке лорда Кьянто медленно и мучительно сводила его с ума.

Весь следующий день Валерн протрясся в седле, стараясь как можно скорее попасть во дворец. А ночью его уставшее сознание подкинуло очередное невыносимое видение. На этот раз Эллис сидела верхом на бёдрах Винсента и сладко стонала, размеренно приподнимаясь и опускаясь, а её восхитительная мягкая грудь колыхалась в такт движениям. Густые тёмные волосы рассыпались по хрупким плечам и спине, прилипли к вспотевшей коже. Один непослушный локон лёг на ключицу рядом с бешено бьющейся жилкой. Девушка издала особо протяжный стон и стала ускоряться, явно приближаясь к пику удовольствия. Её дыхание стало более громким и рваным, а в какой-то момент Валерн разглядел на женской руке то самое кольцо с крупным фамильным бриллиантом.

«А говорила, что никакие деньги тебя не заставят переспать с моим братом», – пробормотал Валерн со смесью облегчения и досады. Облегчения – потому что в который раз убедился, что все женщины имеют цену, досады – потому что до зубного скрежета хотелось оказаться на месте младшего брата. И уже не первый раз. В этот момент девушка вскрикнула особенно громко и откинула голову, забившись в мощном оргазме. Вот только когда волосы полностью были отброшены назад, лицо подёрнулось дымкой, и в обрамлении тёмных локонов Валерн увидел свою жену.

– Вивиэлла?

Валерн проснулся в поту, форма противно прилипла к его влажной спине, но самое ужасное было то, что он слишком отчётливо запомнил из этого кошмара лицо жены с полуприкрытыми от получаемого экстаза веками. Князь думал, что уже давно забыл и простил жене события почти что пятидесятилетней давности, но каким-то причудливым образом сознание проассоциировало отказ Эллис Ларвине с тем неприятнейшим открытием. По всей видимости, недавний ночной разговор и пощёчина от девушки потрясли его не меньше, как бы он это ни отрицал.

Старший Торн пустил своего ирриса в галоп, когда вдалеке стали виднеться прозрачные купола родного дворца. Приветствие подданных и встреча в торжественном зале с княгиней прошли как в тумане. Слова о том, что Эллис храбро спасла малыша, вырвались сами собой. Мало кто знал, что тронный зал построен как раз под Водопадом Истины. Это было сделано специально, чтобы послы и гости из других государств не могли соврать князьям, вот только на этот раз природная магия источника обернулась против Валерна. Вымотавшись за последние двое суток и не спав несколько ночей, князь не заметил, как сказал под действием магии то, что крутилось у него в голове. А ведь он действительно, как и Винсент, в глубине души восхищался этой девушкой, просто не отдавал себе в этом отчёта.

Старший Торн смотрел на то, как девушка бессознательно прижимает к себе малыша, стараясь защитить его от множества любопытных взглядов. Глупая, мальчику ничего не угрожает в Донтрии, а вот если её кто-либо обвинит в похищении ребёнка…