Воин явно подвис, переваривая мою формулировку. Судя по тому, что мужчина совершенно меня не понял, здесь не просто туго с медициной, но и признаваться в своих недугах постыдно.

– Меня зовут Эллис, – решила я зайти с другой стороны.

– Очень приятно. А я – Ларвиль, – осторожно представился воин, всё ещё не понимая, что от него хотят.

– Вы наверно слышали, что я – целительница из Норгеша, – продолжаю наводящий разговор.

– Конечно, госпожа. Вы – целительница из Норшеша, невеста младшего князя, Вас все знают, – утвердительно кивнул воин.

Я продолжила на него смотреть в упор, но он продолжал не понимать, что же я от него хочу.

– Ларвиль, я целительница, - произнесла с упором на последнее слово. – Я вижу, что у тебя болит правая рука. Что с ней?

– О-о-о-о, – на мужчину явно снизошло озарение, и я уже было порадовалась, что теперь он покажет мне травму. Как оказалось, рано обрадовалась. – Вот это да! Так это правду говорят, что Вы не просто имеете дар лечить, но даже способны видеть болячки сквозь одежду! У нас на весь Донтрий не рождалось ещё женщин с такой потрясающей и тонкой магией, нашему князю Винсенту Торну из рода Лунный Свет очень-очень повезло с будущей женой!

Я терпеливо выслушала хвалебную оду в свой адрес, едва поморщившись от того, что всё-таки какой-то дар они мне приписали, но так и не получила ответа на желаемый вопрос. Всё занимательнее и занимательнее, неужели я права, и признаваться, что что-то болит у суровых донтрийских воинов – признак слабости?

– Так что с правой рукой? – повторяю вновь свой вопрос.

– С рукой? – он торопливо облизал губы, явно сомневаясь на долю секунды, сказать или нет. – Ваше Сиятельство, не беспокойтесь. Как заболела, так и пройдёт. Не пристало донтрийскому воину жаловаться на своё здоровье.

Вот теперь всё понятно. Значит, зрение и интуиция меня не подвели, и с рукой действительно что-то серьёзное, но блондин будет продолжать упрямиться из-за дурацких местных традиций. Действительно, не может же мужчина сознаться в том, что ему больно?!

– Покажи, пожалуйста, мне правую руку, – произнесла я уже более настойчиво, стремительно теряя терпение.

Всё-таки когда-то я дала клятву Гиппократу и не могу просто так пройти мимо человека, у которого что-то болит. Воин упрямо не шевелился.

– Ваше Сиятельство, поверьте, всё пройдёт само собой, Вам не о чем беспокоиться…

Больше не слушая его объяснений, – всё-таки выдержка у меня не резиновая, в отличие от донтрийцев, – я сделала ещё один шаг к воину и одним движением задрала рукав просторной мужской рубашки, чтобы осмотреть руку.

– О-о-о… – наверно мои глаза округлились, потому что воин поспешно сделал шаг назад и стал опускать рукав.

– Это ничего, это пройдёт, у меня так у младшего брата было, такое случается, не пугайтесь…

Неужели он подумал, что я испугалась вида его руки? Ха, он даже не представляет, сколько внутренностей я на операционном столе видела… А вот удивилась я совершенно не этому. У воина самый настоящий вывих! Смещены все кости запястья, кроме одной, соединенной с лучевой костью. Судя по сильнейшему отёку и гематоме, вывиху уже как минимум два дня. Как он вообще может ровно стоять и служить, а не корчится от боли в постели?! Известный факт, что при вывихе затрагивается порой гораздо больше нервных окончаний, чем при переломе. И готова биться об заклад, что Ларвиль даже обезболивающие травы не заваривал себе… Я невольно с уважением посмотрела на донтрийца. Разумеется, он мой взгляд он вновь трактовал неверно.

– Незачем госпоже на уродства смотреть, – мягко он произнёс, опуская закатанный рукав.

– Ага! – фыркнула я и стала оглядываться в поисках удобного места, чтобы вправить вывих. – Ларвиль, иди вот сюда и садись на траву, лечить буду.

– Зачем? Само же пройдёт со временем, да и как тут ушиб вылечить, только время такое лечит, – засмущался воин, слегка порозовев, но на траву сел.

Смущающийся донтриец – это что-то новенькое. Похоже, не все они здесь такие холодные и железные, как их старший князь, хотя и стараются держаться максимально невозмутимо.

– Угу, – ответила я, вновь закатала несчастный рукав и стала прощупывать травму. – Только у тебя надорвано сухожилие, и кость из суставной сумки выпала. Как говоришь, вывих-то себе заработал?

– Да тренировался с князем Ва… А-а-а-а!!!

Да, я всегда заговариваю зубы своим пациентам прежде, чем вставить кости на место. Всё-таки, это очень болезненная процедура. Другое дело, что самая острая боль длится всего несколько секунд, а затем приходит облегчение.

– Ух ты! Я снова могу двигать рукой! – восхищённо произнёс воин, рассматривая плоды моих трудов спустя минуту или две.

– Угу. Только в ближайшие две недели никаких тренировок, пока отёк полностью не спадёт и соединительная ткань не срастётся.