– Да отпустите вы меня, – шикнула я. – Сбегать не буду.

– Что, интересно стало? – с явной издевкой поинтересовался он и наконец убрал свою лапищу.

Даже отвечать ему не хотелось. Ну интересно, и что? Может, хоть что-то новое узнаю, а то из них все по слову тянуть надо.

– Конечно, правитель Лахуса не мог позволить случиться катастрофе, и он приказал остановить Хеону, – меж тем говорил ректор. – Она была сильнее любого лаха, но все же целой армии противостоять не смогла. Ее пленили и попытались облагоразумить. Предлагали свободу взамен на снятие проклятия. Но она отказалась. Две тысячи лет назад ее казнили. В день казни она обратилась ко всем женщинам Лахуса, заклиная истребить мужчин, как недуг. По ее мнению они были слишком жестоки. До последнего вздоха она верила в то, что обретая силу, лахи теряют души.

– И мозги, – добавила я, согласно кивая. Поймала на себе предупреждающий взгляд министра. Пожала плечами. – Что? Мудрая женщина была.

– Хеона была ужасной и гениальной одновременно, – заявил ректор Вальд. Вот даже он ее уважал. – Конечно, она глубоко заблуждалась и своими безумными идеями едва не привела наш мир к гибели. К счастью, некоторые ее ученицы вовремя опомнились и начали работать во спасение цивилизации.

В светящемся кругу появились образы других таких же страшных, но не таких обезумевших женщин. Вообще, я начинала понимать, почему лахи позарились на землянок. А мы-то красивше. У нас и фигурки, и лица посимпатичнее. Коренные лахушки больше мужчин напоминают. По крайней мере, двухтысячелетние.

Подняла руку. Сидящая по соседству девушка посмотрела на меня с осуждением. Пальцы министра вновь поползли к моим коленкам. Ректор усердно делал вид, что меня не видит.

– Спустя столетия так никто и не смог снять проклятие, – продолжил он, – даже самые одаренные ученицы Хеоны. Лахи нашли способ продлить свои жизни, но вопрос деторождения, как у вас говорят, встал ребром.

– Ум-м-м! – промычала я, поднимая руку так высоко, как только можно. Лапища министра уже улеглась на моем колене, и я все не понимала, для чего. Оказалось, для фиксации. Пригвоздив меня к креслу, он попытался перехватить вторую мою руку, которая была подальше от него.

– Да, Валерия? – раздраженно среагировал ректор, тем самым останавливая Эльдеона. Медленно отстранившись, он послал мне очень красноречивый обещающий расправы взгляд. – Валерия? – напомнил о себе ректор.

А я глянула на него, на монитор с пугающими бабами и обреченно застонала.

– Я забыла, – призналась, послав министру колючий взгляд. Все он.

– Возможно, тебе стоит слушать повнимательнее, – пожурил Вальд.

Возможно.

А меж тем ректор продолжил:

– Как я сказал, когда встал вопрос о продлении рода, лахи начали искать потенциальное решение проблемы в других ми…

– Вспомнила! – выкрикнула я и поднялась. – Я хотела спросить, что сейчас с вашими женщинами стало? Где они? Вы их как, совсем своими порядками заморили или хотя бы где-то в резервацию поместили, как исчезающий вид?

Ректор окаменел. По залу прошли возмущенные шепотки. На меня с укором уставилось больше сотни пар глаз. С укором! То есть они вообще не понимают?

– Девочки, да если они своих родных женщин не ценят, то вас тем более не будут! Вы им…

– Эсмины! – раздался усиленный эхом и полностью заглушающий меня голос министра Эльдеона. – Прошу нас извинить. Такое бывает редко, но некоторые женщины трудно переносят адаптационный период. Как видите, это проявляется в нервозности и неверном восприятии информации.

Девушки понимающе закивали. Все, кроме Кристины. Она наблюдала за мной с восхищенным ужасом. А Эльдеон тем временем схватил меня за локоть и потащил за собой.

– В таких случаях необходимо провести… срочный сеанс расслабления, – завершил он и очаровательно всем улыбнулся. Он, оказывается, и так умел.

Я поначалу сопротивлялась, пока он меня тащил, а потом поняла, что бесполезно все, и перестала. Только на остальных посмотрела в надежде, вдруг кто-то меня поддержит. Нет? Совсем никто?

– Лахушки вы! – выкрикнула я уже в коридоре. – Вам и стараться не надо!

– Вчера я считал, что тебе просто нужно время, чтобы все обдумать, – тяжело дыша проговорил министр, ускоряя шаг. Теперь мне за ним бежать пришлось. – Но сегодня я убедился, что ты просто нарываешься.

– А вы не боитесь, что кимоно по швам разойдется от такой скорости?

Он резко втолкнул меня в какую-то дверь и, как только мы оказались в пустой комнате, прижал к стенке. Впечатал свои огромные ладони по обе стороны от моей головы и склонился, дыша, как разъяренный бык.