Игуш бросил на конта яростный взгляд.

– Не говори мне об этой…

– Еще раз посмеешь назвать ее так, и я дам тебе в морду, – прошипела Виктория, прорываясь сквозь мужское сознание. – Что ты сделал для того, чтобы она стала другой? Ты приглашал ее на свидания? Дарил подарки? Ты интересовался ее прошлой жизнью? Ее мыслями, чувствами? Да ты затащил ее в комнату и поимел! И теперь смеешь называть Маю шлюхой?

– Ты тоже спал с ней! – зло ответил Иверт, блестя глазами.

– Спал, – ухмыльнулся Алан, вспоминая бессонную ночь. – Но я не позволяю себе говорить о ней гадости.

– Она тебе нравится.

– Мая? Нравится. Как человек. Как женщина она меня не прельщает. Хотя, возможно, я передумаю…

Но Иверт слышал только то, что хотел слышать. В этот раз Алан успел увидеть кулак, летящий в лицо, и, отступив в сторону, перехватил руку горца. Злость – не лучший советчик, и спустя мгновение Иверт лежал на кровати лицом в подушку, его рука была зажата болевым захватом, а сам он импульсивно ругался на языке игушей.

– Вождь, пусти, – наконец произнес он.

Алан моментально отпустил друга и отошел в сторону.

– Не знаю, что на меня нашло, – Иверт лег на спину и уставился в потолок, – но мне хотелось убить тебя.

– Ревность, – пожал плечами Алан. – Иверт, выбрось «подарочек» из головы, у нас есть проблемы важнее, чем оскорбленное самолюбие. Алвис приходил.

Иверт моментально перестал страдать.

– Чего он хочет?

– Посадить Тура на трон герцогства.

– Но мальчишка еще слишком молод.

– Ему через три десятницы исполнится четырнадцать лет. Он станет совершеннолетним. Но, думаю, править ему никто не позволит. Скорее всего, герцогство Вас’Хантер войдет в состав королевства Галендас, и Наместник пришлет сюда своего человека.

– Наместник возле наших гор – это очень плохо, – нахмурился Иверт, склоняясь над картами.

– А еще – вдова прежнего герцога жива. Она пленница в крепости.

– Мать Тура? – присвистнул игуш и внимательно посмотрел на конта. – Что он хочет взамен?

– Неженку.

– Отдай.

Алан встал и, подойдя к окну, втянул в себя прохладный вечерний воздух. Помолчал. Как объяснить, что он не может? Не может пожертвовать художником ради женщины, которую в глаза не видел. Не поймет. Вот ворожея поняла бы, а Иверт не поймет.

– Считаешь, оно того стоит?

Горец задумался, прежде чем ответить.

– Бешеный Алан, ты ведь хочешь присоединить эти земли к Игушетии, – белозубо улыбнулся он. – А Длань этого не знает. Так давай дадим ему то, что он хочет, а когда придет время, всех зарежем и возьмем добычу.

– Всех зарежем? – Алану вдруг передалась бесшабашная веселость горца. Сколько можно бояться сделать что-то не так, поступить неправильно? Сколько можно быть марионеткой? К черту! – Это будет сложно, Ураган.

– Сложно было договориться с женщинами Гадюки, – махнул рукой Иверт, к которому стремительно возвращалось хорошее настроение. – Пока ты был в гостях, я встретил знакомых купцов и узнал цены на рабов.

Алан удивленно приподнял бровь, всем своим видом показывая, что скептически относится к заявлению горца после того, что видел у него в комнате. Но Иверт только усмехнулся в ответ, правильно истолковав его взгляд.

– Обедать мы ходили. – На мгновение его лицо вновь накрыла тень, но на этот раз он быстро справился с эмоциями. – Завтра мы купим рабов, посетим советника, спасем мать Тура, сходим в бордель, перевернем этот город и всех зарежем! А сейчас пошли, выпьем крепкого вина и набьем какому-нибудь ур-роду морду.

Почему бы и нет? Все равно, пока не вернется Хват, они ничего предпринимать не будут. Конт поднял руку и скривился.

– Я схожу в мыльню, и мы с парнями присоединимся к тебе.

– Где ты так пачкаешься, что постоянно моешься? – округлил глаза Иверт и, со смехом увернувшись от летящей в него куртки, выскользнул за дверь.

– А ты плохо поешь! – крикнул ему вслед Алан и с улыбкой вышел следом, испытывая к Иверту огромную благодарность за его легкий нрав, за умение превращать большие неразрешимые проблемы в легкие неурядицы.

«Зарэжем?» – спросил внутренний голос с грузинским акцентом.

– Зарежем! – вслух ответил ему по-русски Алан Валлид и тихо рассмеялся.

Зал был полон, но Иверт умудрился занять столик у самого окна. Как истинный вождь он рассматривал окружавших его людей с высокомерным выражением на симпатичной смуглой физиономии. Виктория даже залюбовалась гордым профилем, зелеными глазами, небрежно отброшенными за спину волосами. Ах, как жаль…