Волк молчал, с довольной улыбкой рассматривая конта.

– Чем тебя привлекла моя дочь, вождь равнинников?

Алан задумался. Зира была полной противоположностью Виктории. Нежная, покладистая, тихая. Уютная. В ее объятиях он чувствовал себя умиротворенно. Ему хотелось к ней возвращаться. А еще она была матерью его будущего ребенка.

Сарх внимательно наблюдал за ним, не торопя и не ожидая ответа.

– Бешеный Алан, ты возьмешь мою дочь в свой дом по обычаю моего народа?

– Да. Если она этого захочет.

– Моя дочь умная женщина, я думаю, она сделает правильный выбор. А теперь ступай мыться, от тебя воняет, как от блудливого жеребца. Эй, Ибог! Проводи драгоценного гостя в мыльню и вели женщинам накрывать столы! Похоже, мы просватали Зиру!

Ну, спасибо, свекр! Или тесть? Вот дерьмо! Хоть бы не запутаться!

Знакомая мыльня с чашей бассейна была наполнена легкой взвесью пара. Ибог помог Алану раздеться и молча исчез, унес с собой грязную одежду и предварительно показал вход в маленькую пещеру, которую использовали как парную. Алан с удовольствием забрался на полок и лег, прикрыв глаза, но вспомнил, что забыл спросить, где мыло и мочалка. В прошлый раз его мыли две очаровательные девушки и не приходилось заботиться о таких мелочах. Воспоминания о том, что последовало за помывкой, вызвали приятную истому внизу живота. Зира. До этого момента он даже не подозревал, что значит для него эта женщина. И причина его симпатии крылась не в ее схожести с братом, хотя это радовало и вызывало тихую грусть, а в ней самой. В ее нежности, податливости, в ее безграничном доверии, в умении слушать и слышать. Она приняла конта с его тараканами, страхами, неуверенностью, внутренним конфликтом. Ей не нужно было ничего объяснять, ничего доказывать, и это подкупало. Зира просто видела его таким, каким он был. Скорее всего, когда-нибудь ему захочется войти в бурный поток, но сейчас Алана привлекал штиль в тихой гавани.

Рыжая Ласка.

Она зашла неслышно, мягко ступая по полу босыми ногами. Высокая, стройная, с распущенными волосами, небрежной волной прикрывающими остроконечные груди. Алан следил за нею, лежа на широкой скамье, куда взгромоздился после посещения парной. Мыслей не было, в голове гулко звучало эхо громкого шепота Виктории: «На этот раз позволь себе все». Действительно, сколько можно притворяться, что тебе это не нужно, сколько можно бояться и подавлять в себе желание? Мужчина он или нет? Пора было определиться не только на словах. И Алан отпустил чувства и эмоции, неспешно, плавно, полно.

Зира легко опустилась на колени, поставила рядом с собой широкую миску с пеной и, окунув в нее мочалку, начала осторожно намыливать плечи мужчины. Он расслабленно лежал, позволяя своей женщине заботиться о себе, и думал, как изменилось его сознание, если он так спокойно называет Зиру своей женщиной. Лицо ее в красноватом свете нескольких свечей виделось мягким, ранимым и далеким. Ему нравилось незаметно смотреть на нее сквозь щель полуприкрытых век.

Они оба молчали, казалось, прозвучи сейчас хоть одно слово, и исчезнет хрупкий мост полного единения, протянувшийся между их душами. И только опустившись в бассейн, конт решил заговорить:

– Иди ко мне.

Алан подал руку, и девушка осторожно спустилась в воду, а потом посмотрела на него прямо и нежно. Он притянул ее в свои объятия, чувствуя, как его увлекает за собой нахлынувшая волна желания. Неумолимо. Головокружительно. Необычно. Упругость ее губ, их влажность, податливость, ее шелковистая кожа, запах корицы и лимона, ее тихий смех и отзывчивое, чувственное тело – все это несло его в омут страсти. И сегодня он отдался своему желанию без оглядки, не думая, не переживая. Весь, до последней капли, со всей неистовой жаждой и пылкостью молодого тела. Не разрывая поцелуя, он подхватил девушку на руки, вынес из бассейна и осторожно опустил на широкую лавку, покрытую полотенцами. Он покрывал поцелуями каждый миллиметр ее кожи, сначала жадно исследуя, затем медленно и вдумчиво познавая ее тайны, даря ей удовольствие и получая наслаждение взамен, наполняясь гордостью и радостью от ее тихих стонов, от тела, стремящегося ему навстречу, от своего желания, готового взорваться тысячей ярких солнц.

На ужин их так и не дождались. Иверт догадался принести халаты, и Алан отнес прижимающуюся к нему девушку наверх, в знакомую маленькую комнату с горой шкур на полу.