сосредоточиться на полудевице, возмущенно упершей руки в чешуйчатые боки и

сверкающей на меня своими изумрудными глазищами.

– Марэя! Как тебя вообще угораздило приблизиться к берегу?!

В голове тут же завертелись шестеренки мыслей. Уже в курсе кораблекрушения? Знает,

что я, презрев русалочий кодекс, вместо того чтобы топить моряков, геройски

вылавливала их из воды?

– Ну ты же меня знаешь, – начала осторожно, надеясь прощупать почву.

– Вот именно! Знаю! Ты опять сбежала, очень расстроив нашего батюшку!

Ага, сестра, значит.

Горестно вздохнув, русалка опустилась на край ракушки, открыв мне обзор комнаты. Да-

да, это была самая настоящая комната, а точнее, спальня. Девичья, судя по обилию

красок. Стены идеально круглого помещения были сплошь облеплены ракушками

разных форм и размеров, вперемешку с самоцветами. Вот такие психоделические

«обои». У самого окна (или, вернее, банальной круглой дырки, прикрытой водорослями –

подозреваю, шторой) заметила сделанное из кораллов кресло, приставленное к

выложенному из гальки туалетному столику. Здесь даже зеркало имелось, тоже в

обрамлении ракушек. Вот к нему-то мне и следовало подобраться как можно скорее,

чтобы наконец выяснить, во что я превратилась.

Заметила несколько сундуков, приставленных к стенам. Вполне обычные, массивные и

старинные. Наверное, трофеи с затонувших кораблей. Интересно, в них золото и

драгоценности или лифчики этой Марэи? Не представляю, какие еще детали туалета

могли бы понадобиться этому телу.

Я бы с удовольствием променяла спальню русалки на ту, что скромнее и с мягкими

стенами. Но выбора, как уже успела понять, у меня не было.

– Ничего не хочешь объяснить? – снова принялась за свое сестрица.

Наверняка старшая. Это было очевидно по ее командирскому тону и

покровительственному взгляду, которым она меня одаривала.

Кажется, искренне переживает за младшенькую.

– У-у, – покачала я головой, прикидывая, как быть: признаться, что я не Марэя, а Яна,

или молчать в тряпочку.

В принципе можно было бы рискнуть и постараться объяснить ситуацию, в которой

оказалась стараниями мужа, и, возможно, мне бы даже поверили. Потому что

предательство Козлова было не безумнее всего того, что приключилось со мной после

того, как стала марой.

Но где гарантия, что мне помогут, а не захотят прикончить, как те на корабле? Как здесь

вообще относятся к утопленницам, которые неизвестно с какого перепугу становятся

русалками?

Зеленоглазая снова вздохнула еще более печально и потянулась ко мне, чтобы взять за

руку. Изумрудные чешуйки у нее на хвосте сверкали и переливались, стоило холодному

свету, что источали облепившие потолок медузы и неведомые растения, их коснуться.

Последние свисали с потолка наподобие бахромы, колеблясь от малейшего движения

воды.

– Я понимаю, предложение морского владыки стало для тебя неожиданным и, возможно,

даже напугало, – сказала она, легкими прикосновениями холодных пальцев поглаживая

мою кисть. – Оно всех нас шокировало. Особенно меня, – добавила тихо и резко

вскинулась. – Но, наверное, так даже лучше. Страх перед Невором, страх, в котором наш

народ жил так долго, останется в прошлом, когда ты станешь ему женой.

А вот эта часть разговора мне совершенно не нравилась. Что еще за Невор? Еще один

хвостатик? И вообще, хватит с меня мужей! Лучше я домой как-нибудь. Понять бы еще

как…

Почувствовав себя еще более неуютно, убрала руку. Пальцы русалки в последний раз

скользнули по моей кисти вместе со взглядом, а потом она, подняв на меня глаза,

испуганно прокричала:

– Марэя, куда делся подарок твоего жениха?!

Большого ума не надо, чтобы понять, о каком подарке шла речь. О перстне, который я от

щедроты своей русской души презентовала его величеству. А если уж вспоминать все

подробности нашего знакомства, то он попросту его у меня отнял.

Успел ли надеть себе на палец – хоть убейте не помню.

– Я его… мм… потеряла, – покаялась я, замечая, как русалка гневно щурится, теряя свое

очарование, и на смену ему приходит пугающая хищность, словно передо мной не

девушка-рыба, а голодная пиранья.

Нет, точно ничего о себе рассказывать не стану. По крайней мере пока.

Когда до мары дошел смысл моих слов, она в ужасе выдохнула:

– Как потеряла?

– А как обычно теряют такую мелочь? – Я развела руками. – Плавала себе, плавала,

а кольцо возьми и соскользни с пальца. Теперь где-то валяется.

Или переваривается в чьем-то желудке.

– Мелочь? – тихо переспросила полурыба, яростно сверкнув глазищами. – Ты… ты хоть

понимаешь, что натворила?!

– Да не кипятись ты, – попыталась ее успокоить. – Попрошу жениха подарить мне новое

обручальное колечко. Что он, жлоб какой-то?